Кривич

Малый печенежский князь Данавой застрял со своим отрядом в проклятых степными богами уруских лесах. И виновником своих мытарств он считал князя Харавоя. После разделения орды, Харавой возглавил доверенную ему великим князем Кулпеем, часть воинства. Умелой рукой Харвой проводил набег, в степь пошли первые караваны с захваченным хабаром и невольниками. Горели деревни и селища русов оказавших сопротивление. Стремительный набег печенежских сотен был подобен удару молнии. Все шло хорошо до тех пор, пока орда не уперлась в стены Курска. С наскока город взять не смогли, только пожгли избы посада, даже полона не наскребли. Жители ближайших селищ, успели укрыться в лесах или уйти за городские стены. Князь Харавой предпринял две попытки захватить укрепленное городище. В основной группе штурмующих задействовал родичей Данавоя, поставив их на самое опасное направление. В первой же попытке погибло много воинов, а результата добиться не смогли, тогда и случился первый конфликт. Князья обвиняли друг друга в некомпетентности управления людьми, они здорово поссорились. На другой день штурм принес новые потери и Данавой, посчитав себя обиженным, увел оставшихся после бесславной бойни воинов на свободную охоту. В конце концов, даже великий князь еще в стойбище, перед набегом, советовал не задерживаться под этим городом, бессмысленный бой привел к тому, что род Данавоя потерял более трех сотен мужчин. Зачем погибать людям, если можно без особых жертв и трудов пройтись по славянским селищам и весям, собрать хабар с беззащитных смердов. Так начался самостоятельный поход.

Князь рассчитал, что если воинству принять левее и не идти по большаку, то можно неплохо пощипать деревни спрятавшиеся в лесах, к которым редко наведывались в своих прежних набегах печенеги, а значит, добра там собралось не в пример больше, чем у жителей селений, расположенных вблизи главной дороги. Как только вошли в лесные пределы, нарвались на богатое поселение, пограбили его и взяли полон. В душах воинов затеплилась надежда на удачу похода, глаза загорелись огнем наживы. Умен их князь, он знает, что надо делать! Воины все глубже погружались в безбрежную зелень лесов, отыскивая все новые и новые поселения. Конечно, лесные жители пытались дать отпор. Осыпали стрелами нападавших. С мечами в руках защищали свои дома. Но, что они могли сделать против закаленных в схватках воинов? Потери были незначительные.

Неудачи посыпались неожиданно, откуда их не ждали. В один из дней, передовой дозор выловил русича. Его подвели к князю, объяснив, что задержали на лесной дороге одиноко бредущего мужика, схватили и представили пред ясные очи своего князя. В полушубке надетом прямо на голое тело, в портах и лаптях. Все имущество задержанного составляла котомка за плечами, в которой кроме деревянной старой миски была краюха хлеба да кусок пожелтевшего старого сала. Мужик Данавою не понравился сразу. Всклокоченный, без одного уха, с разным цветом глаз, брови на лице отсутствовали совсем. «Ну, надо же быть таким уродом», — подумал князь.

Толмач князю был не нужен, еще в молодости, он выучил язык славян у попавшего в плен руса, это знание не раз уже пригождалось в кочевой жизни.

— Куда направляешься, рус? — задал он вопрос.

— Дак, в деревню Лиходеевку иду, великий воин.

— Далеко ли до твоей деревни?

— Да, не-е, верст пять будет лесом. Туда дороги-то нет, незачем, деревня-то небольшая, халуп полтора десятка будет, не боле.

— О-о! Хорошо. Богато живут?

— Не жалуются, сват у меня там, дак, он за сезон шкур выделывает гривны на две. Охотой промышляет, да бортничает. В общем, хорошо живут.

— Проводишь моих воинов, отпущу. Не захочешь — велю зарубить тебя, — произнес князь доброжелательным тоном.

— Отчего ж не проводить, с превеликим нашим удовольствием провожу.

— Что-то ты уж слишком быстро свое согласие даешь. Может замыслил чего?

— Не-е. Без умысла провожу, уж очень они хорошо живут, лучше чем в нашем селище.

— Так, может, ты и в свое селище дорогу покажешь? Ха-ха! Вы, небось там, тоже неплохо живете? Ха-ха! Ну-ну-ну! Шучу. Эй, Сусар, — позвал, прислушавшегося к разговору воина, Данавой.

Подъехавшему Сусару, князь уже на родном языке растолковал:

— Бери свою полусотню, рус отведет вас в лесную деревню, почистишь ее как следует. В полон бери только молодежь, ну, сам знаешь. Деревню не жги, пусть спрятавшиеся и старики с малолетками живут. А, этого, — кивнул на задержанного мужика. — Обратно приведешь, он нас еще к одной деревне выведет. Ха-ха!

— Слушаюсь, мой князь! — в улыбке оскалил желтые зубы полусотник.

Мужик споро вел за собой конных печенегов, изредка поглядывал на едущего рядом кочевника командовавшего отрядом. Лес становился все гуще и темнее, ветки кустов и деревьев цеплялись за одежду.

— Эй, рус, как идти? — выдал фразу Сусар, местным наречием он не владел вообще.

— Да, ты не переживай, уважаемый, вот уже почитай и пришли.

Отряд выбрался на поляну, покрытую сочной травой, цвет которой указывал на то, что места сии засухе не подвергались никогда.