Кривич

— Липень, — подозвал Монзырев кадра из Мишкиного десятка. — Пробегись по надвратным башням, пусть стрелами сбивают амбалов, что пытаются срубить цепи с моста. Отсюда в них не попасть.

— Сделаю, боярин.

Очередная партия печенегов нарисовалась над парапетом.

— А, ну, бойцы, окрысились, вдарили разом.

Закрываясь щитом, он крушил врага на ближайшей лестнице. Никакого боевого транса, про который рассказывали Сашка с Андрюхой, он так и не чувствовал, просто тупо рубил лезущих наверх кочевников. По-видимому, никакого «дара» от перехода он не получил.

Подоспел очередной кипяток, до сорока ведер вара ухнуло вниз. Вопли, стоны, крики ненависти. Усталость давала о себе знать, появилось чувство легкого безразличия к происходящему. Заметив это в себе, Монзырев побежал по галерее:

— Не расслабляться, парни, еще немного и они отойдут. Мы их делаем, слышите, мы их имеем по полной программе. Куда им до таких богатырей, как вы. Работаем, работаем, — подбадривал он бойцов. В одном месте сунувшись, мечем подмогнул усталым ратникам, вместе сбросили с лестницы целую гроздь кочевников. Прикрывшись щитом, выглянув вниз, рассмотрел копошащихся вшами захватчиков. Продолжил дальше свой путь. Подбежав до угловой башни, заметил сотника, молотившего топором очередного копченого. Став рядом с ним, приложился мечом к «клиенту», отдышавшись, сказал:

— Первак, посмотри тут за всем, я на восточную стену, чувствую там жарко.

— Сдюжим.

На восточной стене силами дежурной сотни, удалось локализовать проход, проделанный неприятелем в защите и спихнуть его со стены на внешнюю сторону.

Получив переданный Мишкой приказ Монзырева, срочно выдвинуться на восточную стену, Трувор привел туда бойцов. На галерее, уже вовсю кипела рукопашная схватка, проходы были завалены трупами защитников и атакующих, кровью обильно залит пол, ноги скользили по ней. Не обращая внимания на потери, кочевники рвались в прорыв, шагая в полном смысле по трупам своих. Критический момент боя для славян приближался с каждой минутой все ближе. По одной из внутренних лестниц печенеги прорвались во внутренний двор крепости. Попавшихся на пути женщин и детей, кипятивших воду у чанов и разносивших ее, они просто вырезали.

Подоспевшая сотня, полностью вооруженная арбалетами, на ходу перестроилась в пять шеренг, как на отработке упражнения пошереножной стрельбы, стала стрелять. После выстрела, первая шеренга, просачивалась в последний ряд, на ее место вставала вторая. Пока пятая шеренга попадала в первый ряд, первая уже была готова к стрельбе. Болты пробивали тела, кольчуги, прошивали щиты прорвавшихся во внутренний двор. По широкой лестнице, сотня, уменьшив количество людей в шеренге, почти строем вошла в галерею. Отстреляв, как в тире, оставшихся врагов, не вступая в рукопашную вообще, лишь прикрываясь щитами от шальных стрел, сбросила кочевников вниз со стены, тем самым освободив галерею. Цепью, подбежав к внешнему парапету, выпустили болты вниз под стену. Рывок, штурмовые лестницы втянуты внутрь крепости. Попытка прорыва восточной стены отбита.

Запыхавшись, прибежал Монзырев:

— Ну, что тут, Трувор?

На защитников галереи, оставшихся в живых, было больно смотреть, все в крови, своей и чужой, раны, ссадины, одежда на многих превратилась в тряпье, даже кольчуги участников рукопашной схватки, были основательно порваны или порублены. В воздухе отчетливо витал ни с чем несравнимый, тяжелый, отвратный запах свежей крови. Запах сродний с запахом бойни.

— Халег погиб. Много погибших, ранены все.

— Вижу.

Выглянул вниз за стену. Печенеги отходили, бежали, бросив сотни убитых и раненых соплеменников под стенами. По отступающим, уже никто не стрелял, на людей навалилась апатия после прошедшего боя, вид погибших товарищей — удручал. На стенах копошились бабы и дети, выискивая и унося на себе раненых тяжело, вниз.

— Трувор, смени своей сотней сотню Халега на стене. Сегодня штурма не будет, людям, вышедшим из этакой мясорубки, нужен отдых. Да, и пошли команду вниз за стену, пусть добьют раненых врагов и соберут оружие. Смотри, чтоб не подставились под стрелы конных обормотов.

— Понятно.

Монзырева разыскал Мишка, тот шел по галереям, проходя через сквозные проходы в башнях.

— Дядя Толя, печенеги отступили от всех стен, — доложил он.

— Добро! Посылай своих парней к сотникам, пусть срочно доложат мне о наших потерях. Я у северных ворот буду.

— Слушаюсь!

— 14 -

Великий князь Кулпей метался по юрте, ругая всех и вся у себя в ставке, грозясь и запугивая своих сотников, тех, кто остался жив после штурма, грозил подвергнуть самым страшным наказаниям, которые только смог придумать для них. Ему доложили о потерях. Только убитыми орда потеряла больше семнадцати сотен воинов. А еще были раненые, правда, все легко, тяжелые остались под стенами уцелевшей крепости. Восемь сотников погибло, сложив свои буйные головы. У северных ворот погиб и малый князь Сак-мат.