Кривое зеркало

— Это Малик. Я его видел. Я побуду здесь, может, что-нибудь узнаю. Перезвоню позже. — Малик Исрапилов отключил связь и, пригладив на висках рано поседевшие волосы, не спеша, направился в сторону игрового зала. Сев за свободный столик, Малик огляделся. Ему доводилось бывать здесь и раньше, правда, давно, когда Байрам решил выкупить здание бывшего книгохранилища, и Малику было поручено "уговорить" чиновников и устранить конкурентов. Время было тяжелое, непонятное. Перестройка, словно газонокосилка, прошлась по стране: кого-то срезала под корень, а кого-то оставила цвести до следующего покоса. Исрапилов, в отличие от Байрама, уехавшего в Россию еще в советское время, и поныне жил в Сухуми, имел доход от курортного бизнеса и горя не знал. Байрам ездил к нему чаще всего на отдых да по-кумовски, навещая двух близнецов Малика, ставших ему крестниками. Впервые встретились Исрапилов и Байрамов на зоне под Воркутой. Байрам, уже коронованный, сидел для пользы дела, сменив Гогу Тбилисского, и даже не помышлял о том, как может измениться его воровская жизнь. Малик работал учителем физкультуры и вел секцию восточных единоборств для школьников старших классов. Имел жену, новорожденных сыновей. Все рухнуло в тот день, когда его ученики, возвращаясь со дня рождения, что-то не поделили с народным патрулем и, применив, естественно, все полученные навыки, с пьяных глаз изувечили двух мужчин, доведя находившихся там женщин до нервного срыва. Исрапилов вину взял на себя, хотя его мнения уже никто и не спрашивал, но сам он понимал, что косвенно виноват. Он верил в этих мальчишек, учил их принимать правильные мужские решения, но, видимо, не узнал их достаточно хорошо за год, ослабил свое внимание, переключившись на собственных детей. Справедлив ли был приговор, Малик не думал. Он, как и все, писал кассационные жалобы, а его молодая жена рвала жилы, пытаясь прокормить двух детей, старую мать Малика и себя. Байрамов за некоторое время пригляделся к Исрапилову, оценил цельность натуры несвойственную молодым годам и физическую силу. Малик был замкнут, общался лишь по необходимости, соблюдая при этом, строгую иерархию, оставаясь «нормальным пацаном». Байрамов изучил его дело, воспользовавшись зоновской «почтой». Пока он не мог понять, зачем ему нужен этот человек, обремененный семьей и проблемами, но чутье никогда не подводило Байрама. До конца срока Малика, Тамаре Исрапиловой ежемесячно приходили денежные переводы, небольшие по меркам Байрама, но казавшиеся женщине манной небесной. Малик и Байрам освободились одновременно. Байрамова встретили на черной «Волге», а Исрапилов добирался до родного дома почти месяц.