Кривоград, или часы, по которым кремлёвские сверяют

В ответ Костя выматерился так многоэтажно, что в конце концов сбился, захлебнулся и, не находя больше слов, схватил меня за рукав и потащил к люку, ведущему в подвал.

— Вот! Смотри! Смотри, что случилось! — выкрикивал он, отваливая обитую жестью крышку. — Я так и знал! Я чувствовал, что этим всё кончится!

Черная смрадная жижа почти доверху заполняла подвал. Добраться до отопительного котла и до водородных часов теперь мог разве что аквалангист.

— Что ж теперь будет? — ахнул я.

— А ничего! — истерически завопил Костя. — Конец часам, время умерло, времени больше не будет!

И он обматерил небо и всё, что на нём, землю и всё, что на ней, и море и всё, что в нём, ибо времени уже не будет.

Потом, отдышавшись, Петухов рассказал мне, что произошло вчера, после моего ухода.

Как и было велено, Костя позвонил в аварийную службу канализационной сети. Там поинтересовались, где именно течь, на улице или в доме. Костя сказал, что в стене. Тогда его спросили, с какой стороны, изнутри или снаружи. Он сказал, изнутри. Тогда ему ответили, что ничем не могут помочь, их служба ремонтирует только ту сеть, что на улице. Костя выругался и бросил трубку.

Потом Костя позвонил в их ЖЭР и попросил прислать сантехника. Тогда его спросили, кем является их учреждение, арендатором или владельцем. Костя позвонил в дирекцию, попросил найти договор о найме помещения. Договор нашли и по нему выяснили, что особняк сдан в аренду. Костя позвонил в ЖЭР, подтвердил, что здание арендуется, и попросил прислать сантехника. Тогда ему ответили, что ЖЭР не занимается арендаторами, поскольку те должны делать текущий ремонт самостоятельно.

Тогда Костя рассвирепел и с горя стал звонить куда попало. В горкоме партии ему сказали, что теперь они занимаются только политическими вопросами, и посоветовали обратиться в горисполком. Горисполком посоветовал обратиться в Минкоммунхоз. Минкоммунхоз посоветовал обратиться в Главремстрой. Главремстрой посоветовал обратиться в Главгорканализацию. А Главгорканализация посоветовала обратиться в ЖЭР.

Костя выругался и бросил трубку.

На всякий случай он решил позвонить в санэпидемстанцию, не то пожаловаться, не то посоветоваться. Там спросили, какое здание, он ответил, что двухэтажное. Тогда вопрос уточнили, в смысле, арендованное или свое. Костя сознался, что арендованное. Там сказали, что к арендаторам санэпидемстанция не выезжает. Костя спросил, неужто арендаторы могут тонуть в дерьме и ничем таким не заболеть. На другом конце провода выругались и бросили трубку.

Снова начал Костя названивать во все инстанции Кривограда, и наконец кто-то в Совете Министров дал ему дельный совет. Послушайте, сказали ему, попробуйте договориться с вашим ЖЭРом, просто попросите их по-человечески.

Костя позвонил в ЖЭР по-человечески, представился, выяснил, с кем говорит, оказалось, что с инженером Ивановой. Костя рассказал о своих телефонных мытарствах, еще раз обрисовал ситуацию, сказал, что в подвале под угрозой отопительный котел, а также уникальная научная аппаратура, и попросил прислать сантехника. Тогда инженер Иванова сказала, что передаст трубку старшему инженеру.

Пришлось объяснять всё сначала, теперь уже старшему инженеру Петровой. В ответ на просьбу прислать сантехника она сказала, что всё понимает, что постарается помочь и попробует уговорить сантехника прийти. Тогда Костя поинтересовался, кто у них в ЖЭРе заправляет делами, старший инженер или сантехник. На что старший инженер Петрова грустно ответила, что, видите ли, сантехник у них один на весь район. Тогда Костя положил трубку и выругался.

Поскольку рабочий день к тому времени заканчивался, Костя напоследок позвонил своему директору, но того на месте не оказалось, он ушел на заседание.

А когда наутро Петухов явился на работу с резиновыми рыбацкими сапогами под мышкой, выяснилось, что сапоги ни к чему. Меньше чем за сутки уровень канализационной жижи поднялся на полтора метра, и всё было кончено.

— Представляешь, — заключил он, — такая охеренно большая страна, а сортир починить некому…

Я уныло смотрел на разверстый люк, где в смрадной топи бесславно погибло замечательное изобретение Хаима Гершензона, словно камень, поверженный в море, подобно Вавилону, городу великому; и думал о нашей большой, очень большой стране, где так трудно пробивает себе дорогу революционная перестройка.

— Теперь Утятьев меня ругает, — добавил Костя. — Но мне-то по фигу, а вот ему директор теперь большущую клизму вставит. Ведь котел-то не растопить. Как работать будем в такой холодрыге…

— Да, нехорошо как-то получилось.

Петухов с грохотом захлопнул крышку люка, и мы вернулись в отдел.

— Снабженец звонил, — сообщил нам Утятьев. — Говорит, завтра нам электрокамин привезет.

— Что с него толку, — откликнулся Петухов.

— Ну, хоть руки погреть.

Я подошел к столу Утятьева, и тот беспокойно заерзал.