Кризис

В сложившейся тупиковой ситуации роль Советского Союза колебалась от проявления враждебности до полной растерянности. Его поставки оружия способствовали росту непримиримости арабов. Но это не привело ни к чему хорошему, кроме как к увеличению опасности тупиковой ситуации; он не мог ее устранить. СССР так и не удалось выбрать для себя одну из дилемм. Односторонне одобряя все позиции своих арабских подопечных, он не мог продвигать ни переговорный процесс, ни собственную роль. В силу этого у нас не было причин поддерживать программу бичевавших нас арабских радикалов; в том маловероятном случае, если бы мы вдруг изменили нашу точку зрения, нам не понадобился бы Советский Союз в качестве посредника. Другими словами, Москва могла бы внести эффективный вклад в решение, только в какой-то степени дистанцируясь от требований арабов и, таким образом, поставив под угрозу некоторых из своих друзей в арабском мире. Но если бы она этого не сделала, то рисковала бы поддерживать цели, которых не могла бы осуществить, и тем самым не могла бы не вызвать презрения как страдающая немощью. Москва могла раздувать тлеющие угли кризиса, но, как только те перерастали в пламя, могла использовать их в своих целях, только разжигая конфронтацию между великими державами, чего до тех пор тщательно избегала.

Как и другие игроки, Советский Союз выжидал. Он выступал в роли адвоката арабов, но не смог продвинуть их дело; он выиграл время за счет поставок оружия, но это только увеличило степень возможного насилия, не изменив при этом лежащих в его основе реальностей.

У Америки не было никакого интереса в навязывании урегулирования Израилю под всесторонним давлением, поскольку это укрепило бы убеждение в том, что с Америкой лучше всего бороться с помощью вымогательства. В арабском мире нам нужно было усилить умеренных против радикалов, правительства, связанные с Западом, против подопечных вассалов Советского Союза. Поэтому мы принципиально отказались от каких-либо уступок Египту, до тех пор пока Насер (или его преемник Анвар Садат, если на то пошло) опирался на антизападную риторику, подкрепленную присутствием советских боевых войск. И мы не видели никакого смысла действовать совместно с Советским Союзом, пока позиция Москвы совпадала с радикальной арабской программой. Рано или поздно, как мы были убеждены, Египет или какое-либо другое государство признают, что опора на советскую поддержку и радикальную риторику гарантировала полный крах их устремлений. В этот момент Египет мог бы пожелать ликвидировать советское военное присутствие («выслать» – вот слово, использованное мной во время сильно раскритикованного брифинга 26 июня 1970 года) и рассмотреть достижимые цели. Тогда настал бы момент для крупной американской инициативы, которая, в случае необходимости, подтолкнула бы наших израильских друзей к новым подходам.

В 1970 году Насер умер, а Анвар Садат начал двигаться в этом направлении, хотя и несколько неоднозначно. Он продолжал полагаться на советскую военную технику, одновременно осторожно изучая дипломатические альтернативы. В 1971 году была предпринята попытка достичь соглашения о разъединении вдоль Суэцкого канала под эгидой представителя ООН, шведского дипломата Гуннара Ярринга. Но она ничем не кончилась, потому что Израиль не видел никакой пользы в уступках после размещения до 20 тысяч советских военных «технических специалистов» вдоль Суэцкого канала; у Соединенных Штатов не было стимула использовать давление, а Советы не были готовы бросить прямой вызов Соединенным Штатам.

В 1972 году Садат выслал советских военных специалистов, после того как Советский Союз не смог добиться дипломатического прогресса на Ближнем Востоке во время встречи на высшем уровне Ричарда Никсона и Леонида Брежнева в Москве. Но условия для разрыва еще не созрели. Президентские выборы в Соединенных Штатах и необходимость заниматься завершением войны во Вьетнаме помешали любому продвижению в 1972 году. В 1973 году в Израиле проходили выборы, и Никсон пообещал премьер-министру Израиля Голде Меир отложить дипломатические инициативы до 1 ноября. Тем не менее он ясно дал понять, что Соединенные Штаты предпримут серьезные дипломатические усилия в дальнейшем. В рамках подготовительной работы я в 1973 году дважды встречался с Мохаммедом Хафизом Исмаилом, советником Садата по национальной безопасности, и в таком же духе я также говорил с министром иностранных дел Египта Мохаммедом эль-Зайятом 5 октября 1973 года, за день до начала войны.