Кризис античной культуры

Античные народы, начав с идеала государства, обеспечивающего существование политически равноправного, свободного, экономически независимого гражданина, активного участника экономической и политической жизни, создали империю, в которой экономическая независимость оказалась утраченной, а граждане не могли уже ни контролировать, ни направлять своею деятельностью событий, так как по существу направлять их было некуда, цели в рамках данной системы исчезли. И это породило среди всех слоев населения то психологическое состояние «отчуждения», которое прежде было присуще лишь стоявшим вне гражданской общины рабам. Появилось чувство неудовлетворенности и бесперспективности, отражавшее смутный протест против исчерпавшей свои возможности и цели системы социально-экономических и политических отношений. В античной культуре этой эпохи отчетливо прослеживается смена утопий «антиутопиями», отрицание прогресса, утверждение теорий циклического движения общества, его неизменного возвращения к пройденным этапам, общее пессимистическое отношение к действительности, противопоставление ей себя и чувство несвободы, скованности окружающей действительностью неизбежно присущим ей злом. Все эти явления характерны для идеологии классов, уходящих в прошлое, когда созданная ими культура превращается в культуру элиты, становится чуждой широким трудящимся массам, когда жизнь с ее насущными актуальными запросами проходит мимо элиты.

В этом смысле античный материал дает богатые возможности и для изучения некоторых общих закономерностей истории культуры в ее взаимосвязи с историей породившего ее общества и для выявления специфики в развитии данной культуры, обусловленной неповторимыми особенностями экономического базиса изучаемого общества.

Античная культура возникла как культура гражданской общины, являвшейся предпосылкой деятельности и самого бытия граждан. Поэтому в ней органически сочетались начала коллективное и частное, и до самого конца, несмотря на значительное развитие индивидуализма, общее и особенное никогда не разрывались. Сколь бы резко ни обличали позднеантичные философы и писатели пороки современного им общества, они никогда не выступали против общества как такового, против неизбежности и благодетельности тех или иных общественных связей, против долга индивида служить целому, как бы это целое ни понималось. Напротив, даже Плотин, как мы видели, учил, что страдания происходят от множественности и жажды общности и что только в целостности обретаются гармония и счастье.

Соответственно мы не найдем в античности и отрицания морали как таковой, как силы, связывающей те или иные общности, коллективы. Киники, отвергая все нормы общепринятой этики, не отрицали мораль вообще, а противопоставляли этим нормам свои. Ни один деятель античной культуры не создал, например, характерного для буржуазной культуры образа «сверхчеловека», единолично решающего, что есть добро, а что зло, стоящего «по ту сторону добра и зла» и провозглашающего тезис «все дозволено». И было это не потому, что античный мир не знал «сильных личностей», реально руководствовавшихся этим тезисом, и не потому, что никто там вообще не додумался до этой проблемы. Вопрос о том, допустимо ли преступление, если оно принесет выгоду и безусловно останется неизвестным и безнаказанным, ставился еще платоником II в. до н. э. Карнеадом, повторялся другими философами, и все отвечали на него отрицательно. «Сверхчеловек», видящий в других людях лишь средство для достижения своих целей, не мог стать героем в обществе, где коллектив, будь то город, империя, космос всегда мыслился как залог и гарантия бытия индивида. Все античные «положительные герои» своей доблестью или мудростью, делом, поучением или примером служили людям. Вместе с тем в античном мире с его в общем консервативным производственным базисом не мог родиться и образ новатора в какой-либо области, непонятого большинством и потому противопоставляющего себя ему, так как, несмотря на объективный прогресс, субъективной целью в античном обществе было не беспрерывно рождающееся новое, а консервация старого, ориентация на «авторитет предков», воспроизводство коллектива в его традиционной форме, обеспечивавшего возможность материального и духовного производства своим сочленам.