Кризис доверия

Фанги аж присели поначалу; переглянулись, а затем, мгновенно оказавшись рядом с Киром, подхватили его под руки».

— Эй! — только и успел выкрикнуть тот, но слушать его не стали.

Глава 29

— Да твою же дивизию… — прочие слова потонули в лязгающем лае.

Кир, схватившись за уши, упал на рельсы, но его немедленно подхватили под руки, подняли и сначала поволокли, а потом он побежал сам. Потому что остаться здесь было равносильно гибели.

— Бобр, сука, радио-управляемыми машинками он умеет пользоваться, новые технологии, мать вашу! — ругался Чукча: Ким Фаризов, выходец из Бурятии, носитель китайской крови, но кто и когда обращал внимание на подобные мелочи? Слав носил фамилию Куашвили и не особенно возмущался прозвищу.

Кир в принципе не понимал, как можно всерьез заморачиваться вопросами национальностей? Все люди одинаковы и их кровь — тоже. Когда пришельцы атакуют и нужно сплотиться, давая им отпор, национальным вопросам в принципе не должно быть места. Но нет. Находились отдельные гниды: мародерствующие, грабящие, убивающие потому, что «им надо». И ими приходилось заниматься совместно с фангами: чистить человечество, погрязшее в собственном дерьме из-за сытной и безопасной жизни.

И правильно, что они ими занимались.

Видел Кир беженцев с запада — рука сама к автомату тянулась — на дорогих машинах, холеных, с пресыщенностью в глазах и уверенностью в том, что их должны встретить, обогреть, накормить и обслуживать по первому разряду. Ну уж, нет. С одними такими они схлестнулись на прошлой неделе, жаль не вошли в Звенигород раньше: твари успели застрелить несколько местных. Рысь тогда еще пошутил по поводу того, что они в последнее время не столько уничтожают фангов, сколько освобождают страну от наглой мразоты, но скоро, мол, это изменится. Как в воду глядел — наткнулись на поселение фангов в недостроенном метро. Кто вообще знал о секретной ветке в Подмосковье? Уж кто угодно, только не Кир.

Впрочем, у Рыси случались неожиданные предвидения. С этой войной со всеми ними начала твориться чертовщина. Кир вот сейчас, будучи, скорее всего, контуженым, отчетливо слышал переругивания Чукчи и Бобра и уже несколько раз повторенную присказку Руста про «Борис, ты неправ». А вот звуков выстрелов — нет, и тревожного сбитого дыхания тоже, хотя пот немилосердно заливал лицо. Третьего дня Пуща чуть не наступил на мину, но Руст его одернул. Причем, по его словам, совершенно не понимая зачем. Просто в какой-то момент понял: иначе нельзя.

Рысь подозревал, что все дело в фангской крови, то есть в сангри, которую они пили время от времени. Но так ли оно было или просто мир поменялся, неизменно таща их за собой? Попробуй, разбери. От сангри точно отказываться не собирались. Если не злоупотреблять, она была просто незаменима, позволяя не чувствовать усталости сутками, а вот если злоупотребить… смерть наступала быстро.

Повезло им с Рустом в этом плане, вернее, с его дядей, Вениамином Исааковичем Фурсаевым: биологом, генетиком и кем-то еще из светил науки. Его переправляли в Архангельск, и всю дорогу Вениамин Исаакович не отрывался от своих склянок, формул, расчетов и ноутбука, требовал образцы, долго смотрел на них в микроскоп и изрекал то что-то слишком умное для понимания, то совершенно ненаучную чушь о философском камне и эликсире бессмертия.

Он таки сделал свое открытие: рассчитал правильную дозу, которую следовало принимать человеку, чтобы фангская кровь оказалась благом. Более того, доказал правильность теории экспериментальным путем. Когда Пуще порвали горло, а местный коновал уже сказал «нежилец», Вениамин Исаакович сделал укол сангри. Рысь заметил, ученого оттащили от раненного товарища, чудом не прибив, но свое дело он сделал, а Пуща не просто не умер, а встал на ноги уже через день.

После того случая бормотания ученого уже не казались невразумительной абракадаброй. Тайно к нему ходили все, пока Вениамину Исааковичу не надоело объяснять одно и то же каждому бойцу по-отдельности, и он не создал курсы по ликвидации безграмотности для всего их отряда. Послушали про возможные мутации, сообщили, что «вон, Олесь, кусаться же не начал, а на войне все средства хороши» и поголовно записались в добровольцы по испытанию «панацеи от всех бед». И до Архангельска добрались, и обратно дошли, и в фангов не превратились.

Была ли то чистой воды авантюра?

Все их геройства являлись таковыми.

Мог ли эксперимент закончиться плохо?

Да еще как!

— Салага, в порядке? — Кира встряхнули. Он клацнул челюстями и поднял вверх большой палец.

Рысь его выпустил и ободряюще ткнул кулаком в плечо, из-за чего виски немилосердно сдавило. Кир отвернулся. Воздух перед глазами поплыл, сгустился, затем снова разрядился.

«Фанг!» — он мог поклясться в том, что не кричал, но на его вопль отреагировали все.

Неясно, когда Рысь успел вытащить пистолет, но Кир еще тянул мачете из ножен, а тот уже принялся стрелять. Заговорил автомат Бобра. Чукча метнул в кусты один за другим три кинжала.