И пока мы проезжали ночной Портленд, и когда за нашей спиной остался огромный щит «Вы покинули штат Орегон. Добро пожаловать в Калифорнию», Рамон говорил и говорил. Он рассказывал о разных людях, о подлости и верности, о расстрелах и казнях. Я никогда не забуду те истории, но они не относятся к этой книге. Быть может, когда-нибудь я действительно запишу их все. Но, думаю, это будет еще не скоро. К этой книге имеет отношение только то, что Рамон говорил о Венесуэле. Факты, которые я тогда, к своему стыду, не знал, я уточнил потом, уже когда вернулся во Францию. Картина получалась такая.
Четырнадцатого декабря 1922 года в Венесуэле, возле Маракайбо, нашли нефть. Уже в 1930 году Венесуэла стала крупнейшим в мире экспортером нефти. Сначала все шло хорошо — страна начала богатеть, но прочно села на «нефтяную иглу», и к концу 1990-х годов доходы стали падать. В 1998 году президентом Венесуэлы был избран офицер-десантник Уго Чавес. Он стал проводить политику перераспределения доходов от нефти в пользу самой Венесуэлы, в особенности самых бедных слоев населения. Над нефтедобывающими компаниями был установлен жесткий государственный контроль. Государство стало создавать фактически с нуля работающую систему здравоохранения и образования, направляя на это деньги, полученные от продажи нефти. Чавес быстро завоевал поддержку большинства малообеспеченного населения и начал национализацию некоторых крупных предприятий в других отраслях промышленности. Спустя два года, в 2000 году, была принята новая Конституция Венесуэлы, в связи с чем Чавес был переизбран заново. Однако в 2002 году чуть было не произошел государственный переворот.
В Каракасе стали появляться большие организованные толпы «несогласных», которые организовывали стихийные митинги. Страсти кипели, а тем временем президент Уго Чавес, как сейчас любят говорить, «демократически избранный глава страны», был арестован группой военных, изменивших присяге. Во главе страны стал Пед-ро Кармона, который руководил ею ровно три дня. Педро Кармона возглавлял всю эту «революцию» и никакого права занимать пост главы государства не имел. Однако за это время он успел совершить ряд реформ: распустил парламент, отменил пост государственного прокурора, а также — под ту же лавочку — отменил принятые с подачи Чавеса законы, перераспределявшие «нефтяные» доходы в пользу неимущего населения страны. И все, на этом перемены к лучшему закончились. Кармона называл себя демократом, й США, решив, что предпринятые Кармоной «реформы» носят воистину демократический характер, тут же признали нового главу Венесуэлы и поддержали переворот, который, по словам госсекретаря США, был таким «благотворным для венесуэльской демократии».
«Независимые» мировые СМИ так комментировали эту ситуацию: «Президент Венесуэлы Уго Чавес ушел в отставку под военным давлением после массовой демонстрации оппозиции, завершившейся морем крови». Никто не говорил о военном перевороте, все называли это «добровольной отставкой руководства страны».
Через три дня десятки тысяч сторонников свергнутого президента Чавеса освободили его из заключения на армейской базе Фуэрте Тиуна в Каракасе. Педро Кармона бежал. Куда бы вы думали? Конечно, в США. Когда это произошло, ни одно зарубежное СМИ никак не отозвалось о том, что Чавес неожиданно «вышел» из отставки обратно.
После неудавшегося переворота в Венесуэле госсекретарь США Кондолиза Райе открыто дала совет Уго Чавесу извлечь урок из случившихся событий. Но, думаю, президент Чавес понял и без нее, что без серьезной поддержки со стороны ему не удержаться у власти в стране, под завязку полной нефти. Поэтому Венесуэла стала «дружить» с Китаем, которому так необходима нефть, и с Россией. Почему с Россией — тоже понятно. Потому что только совместные действия России и Венесуэлы могут хоть как-то влиять на настоящую цену нефти на нефтяном рынке, не давая ей снижаться. Да, цена нефти падает, но кто знает, какой бы она была, если бы США в 2002 году удалось свергнуть Чавеса руками Педро Кармоны.
— Команданте Чавес, — говорил Рамон, — ненавидит гринго, ненавидит их грязные руки и грязные методы. Но они борются не только, да и не столько с ним. Они борются за венесуэльскую нефть — за нее саму и за то, сколько она будет стоить.