Кризис либерализма

В ФРГ после войны имел место либеральный консерватизм, но лишь фактически. Теоретического обоснования он так и не получил. Гельмут Шмидт был не только социал-демократом, его характеризовали также и консервативные черты. А Франц Йозеф Штраус был не только консерватором, но и либералом. Этому синтезу, нашедшему свое воплощение в лице ряда политических деятелей, старая ФРГ обязана своей стабильностью и успехами. Отказавшись от правого центра, партия ХДС/ХСС вступила на путь, ведущий к ее упадку. Эта книга напоминает о старом принципе: если мы хотим двигаться дальше вперед, надо обернуться назад. Столь же парадоксальна, как эта формула, и наша нынешняя ситуация. Веймар не повторится, это невозможно. Но кроме наибольшего зла всегда есть и меньшее, которое тоже может быть достаточно неприятным. Понятие конца либерализма имеет в контексте наших размышлений ограниченный, но точный смысл, и определяется он не автором данной книги, а самой исторической ситуацией. После "Духовной ситуации нашего времени" Ясперса и "Теории современной эпохи" Фрайера речь идет теперь о попытке проанализировать политическую и духовную ситуацию в конце нашего тысячелетия.

Наибольшая часть этой рукописи создана на основе диалога, который довелось вести автору на протяжении последних двух лет с представителями самых различных общественных групп. Они высказывали пожелание, чтобы результаты диалога были опубликованы. То, что текст изложен в устной форме и спонтанно, читатель почувствует. И я надеюсь, это будет способствовать пониманию.

Без вдумчивой и самоотверженной редакторской работы, которую осуществил мой ассистент Михаэль Гриммингер, эта книга не была бы опубликована в ее нынешнем виде. Так что ему я сердечно благодарен особым образом. Я хотел бы выразить также благодарность моему секретарю госпоже Хаар и моему научному сотруднику господину Андреасу Хергасу.

Основные темы этой книги - закат социализма, его причины, его последствия для марксизма в целом, границы либерализма, кризис политики, правового и социального государства, системы воспитания, последствия культурной революции, национальный вопрос, философские аспекты экологии, распад ценностей, агония христианства и проблемы, обусловливающие вопрос о возможности конца истории.

Посвящается эта книга, как и все мои публикации, моей жене, которая приняла самое близкое участие в создании этого труда и терпеливо вынесла вместе со мной все хлопоты, связанные с этой работой.

Хоэнхайм, на Троицу в 1994 г.

Часть 1 Означает ли крушение социализма кризис либерализма?

Можно ли понимать конец социализма как кризис либерализма?

Конечно, можно спорить по поводу того, считать ли привилегией то обстоятельство, что нам довелось быть свидетелями столь глубочайших, драматических всемирно-исторических процессов, несомненно, эпохального значения. Но без преувеличения можно сказать, что такая привилегия выпадает в истории редко. Вновь и вновь ставится вопрос: не измеряется ли масштаб современных событий мерками десятилетий или даже столетий? Высказывается даже такое мнение, что оценку нынешних событий мы должны производить в масштабах тысячелетий, чтобы постичь всю глубину произошедших перемен.

Быть может, из-за того, что мы находимся слишком близко к этим событиям, мы забываем о том, что фундаментально изменяются не только экономические и политические реалии, но рушится и прежняя картина мира. А смена мировоззрений - верный признак того, что происходят процессы революционного характера, возникают качественно новые явления.

Это произошло прежде всего вследствие тех перемен, которые имели место после 1989 года. Мы до сих пор не уделяем этим событиям того должного внимания, которое они заслуживают. Когда рушится прежняя картина мира, теряет смысл и вся система старых понятий. А если не действуют понятия, то не функционирует и язык, посредством которого мы могли бы интерпретировать нашу историческую ситуацию. Тогда отсутствуют необходимые категории для понимания новых реальностей и, естественно, нет возможностей для духовной и политической ориентации. А без ориентации невозможно осуществить самое необходимое для такого времени - руководство.

Только философы, наверное, могут чувствовать себя счастливыми в такие моменты исторических перемен, поскольку тогда наступает обычно звездный час для философии. Философия переживала всегда наивысший подъем в периоды всемирно-исторических кризисов. Еще во времена Платона [1] философы понимали свое предназначение как своего рода помощь в кризисных ситуациях. Философы могли бы, да, пожалуй, и должны были бы быть экспертами по кризисам духовных ориентаций.