Кризис психоанализа

За всем этим они не приняли в расчет фундаментальное даже для психоаналитической индивидуальной психологии положение. Они забыли, что невроз – будь то невротический симптом или невротическая черта характера – является результатом искаженной адаптации «нездорового» индивида к окружающей действительности; большинство же людей в обществе, т. е. здоровых индивидов, обладают способностью верно адаптироваться к реальности. Таким образом, явления, изучаемые в социальной (или массовой) психологии, не могут быть объяснены по аналогии с невротическими явлениями. Их следует понимать как результат адаптации аппарата инстинктов к социальной реальности.

Наиболее разительным примером является абсолютизация эдипова комплекса, из которого сделали универсальное человеческое состояние, хотя социологические и этнологические исследования показывали, что это конкретное эмоциональное отношение было типичным, видимо, только для семьи в патриархальном обществе. Абсолютизация эдипова комплекса привела Фрейда к тому, что в основу развития человечества он положил механизм ненависти к отцу и проистекающие из нее реакции, без учета материальных условий жизни изучаемой группы.

Однако, даже исходя из ложной социологической точки зрения, такой гений, как Фрейд, сделал ценные и значительные открытия[89].

Но в работах других психоаналитических авторов эта ошибочная отправная точка привела к результатам, которые скомпрометировали психоанализ в глазах социологов и марксистских социальных теоретиков, в частности. Но не следует винить психоанализ как таковой. Действительно, достаточно только применить классический психоаналитический метод индивидуальной психологии к социальной психологии, чтобы логически прийти к результатам, которые не встретят возражений. Ошибка заключалась в том, что психоаналитические авторы не использовали этот метод надлежащим образом, перенося его с индивида на социальные группы и социальные явления.

Здесь необходимо дальнейшее разъяснение. Мы отметили способность аппарата инстинктов к изменению под влиянием внешних (в конечном счете, социальных) факторов. Но не следует недооценивать тот факт, что аппарат инстинктов, как количественно, так и качественно, имеет определенные физиологически и биологически обусловленные границы изменчивости и что только в этих границах он подвержен влиянию социальных факторов. Более того, энергия инстинктов сама является чрезвычайно активной силой, способной изменять условия жизни так, чтобы они не мешали проявлениям инстинктов.

Во взаимодействии психических побуждений и экономических условий последние имеют приоритет. Не в том смысле, что они воздействуют сильнее – ведь мы имеем дело не с количественно сравнимыми мотивами одного плана. Они имеют приоритет в том смысле, что удовлетворение инстинкта самосохранения увязано с материальными условиями существования, а экономическая действительность менее изменчива, чем аппарат инстинктов человека, в частности сексуальный инстинкт.

Применяя психоаналитический метод индивидуальной психологии к социальным явлениям, мы обнаруживаем, что явления социальной психологии следует понимать как процессы, вовлекающие активную и пассивную адаптацию аппарата инстинктов к социоэкономической ситуации. Биологически свойственные человеку инстинкты имеют высокую способность изменяться, адаптироваться к экономическим условиям существования. Семья – это важная среда, через посредство которой экономическое положение оказывает формирующее влияние на психику индивида. Задача социальной психологии – выявить общие, социально значимые психические установки, в частности их бессознательные мотивы, в том числе влияние на устремление половой энергии.

Итак, до сих пор психоаналитический метод социальной психологии рассматривался как способ, применение которого не противоречит фрейдовской индивидуальной психологии и положениям исторического материализма. Новые трудности возникают, когда этот метод смешивается с ошибочной, но широко распространенной интерпретацией марксистской теории – представлением, что исторический материализм – это психологическая теория или более конкретно – экономическая психология.

Если было бы справедливым утверждение Бертрана Рассела[90], что Маркс рассматривал «делание денег», а Фрейд рассматривал «любовь» в качестве решающего мотива человеческого поведения, то эти две концепции были бы действительно несовместимы. Гипотетический пример с мухой-однодневкой, если бы насекомое могло думать теоретически, свидетельствует о том, что Рассел совершенно неправильно понял как психоанализ, так и марксизм. Психоанализ на самом деле исследует адаптацию биологических факторов (инстинктов) к социальной действительности, и марксизм – это вовсе не психологическая теория.

Не только Рассел неверно истолковал эти две теории. К нему присоединились многие другие теоретики, а его ложная точка зрения сходна со многими подобными. Например, Хендрик де Ман (Hendrik de Man) особенно упорно настаивает, что исторический материализм – это экономическая психология.