Кризис психоанализа

«Как мы знаем, Маркс никогда не формулировал свою теорию человеческой мотивации. Фактически он никогда не объяснял, что означает понятие „класс“. Его кончина прервала его последнюю работу, в которой он обратился к этой теме. Но основные концепции, из которых он исходит, не вызывают сомнения. Даже оставшееся невыраженным предположение, лежащее в основе его работы, появляется как в его научной, так и политической деятельности. Каждый экономический тезис и каждое политическое суждение Маркса опирается на положение, что волевые мотивы человека, которые ведут к социальному прогрессу, продиктованы прежде всего экономическими интересами. Сегодняшняя социальная психология могла бы выразить те же мысли как стремление к приобретению, внимание на социальное поведение человека. Если сам Маркс считал подобные формулировки излишними, так это потому, что ему представлялось само собой разумеющимся и что это нашло отражение в современной политической экономии»[103].

Теперь это «невыраженное предположение» может оказаться само собой разумеющимся для современных (то есть буржуазных) экономистов; но оно не отражало точку зрения самого Маркса, который не разделял взгляды современных теоретиков по многим вопросам.

Хотя и в менее выраженной форме, Бернштейн недалек от психологической интерпретации исторического материализма, пытаясь защитить его честь: «Экономическая интерпретация истории не обязательно означает, что следует признавать только экономические силы и мотивы, но лишь что экономика является краеугольным камнем великих движений истории»[104].

За этой неясной формулировкой стоит представление, что марксизм – это экономическая психология, очищенная и улучшенная Бернштейном в идеалистическом смысле.

Идея, что «стремление к приобретению» является базовым или единственным мотивом человеческого поведения – порождение буржуазного либерализма, психологический аргумент против возможности реализации социализма[105]. Вопреки мелкобуржуазным интерпретаторам Маркса исторический материализм не является экономической психологией, ссылок на психологию в нем немного и могут быть перечислены кратко: люди творят историю; потребности (голод и любовь) мотивируют поступки и чувства людей[106], эти потребности усиливаются в ходе исторического развития, тем самым стимулируя увеличение экономической активности[107].

В историческом материализме с психологией экономический фактор связан только в той степени, в какой человеческие потребности – прежде всего потребность самосохранения – удовлетворяются главным образом посредством производства товаров; короче говоря, потребности являются рычагом, стимулирующим производство. Маркс и Энгельс считали, что стремление к самосохранению приобрело несомненное главенство над всеми другими потребностями, но они не вникали в детали относительно качества этих стремлений и потребностей[108]. Однако они никогда не утверждали, что «стремление к приобретению», страсть приобретать как цель сама по себе были единственной и существенной потребностью. Провозгласить ее универсальным человеческим стремлением значило бы наивно абсолютизировать психическое качество, которое приобрело необычайную силу в капиталистическом обществе.

Ни Маркс, ни Энгельс не считали буржуазные капиталистические черты универсальными для человечества. Они хорошо понимали место психологии в рамках социологии, но они не были и не хотели быть психологами. Более того, в их распоряжении не было никакой научной материалистической психологии, кроме упоминаний во французской литературе Просвещения (особенно у Гельвеция). Психоанализ первым обратил психологию в науку и показал, что «стремление к приобретению», хотя и важное, не играет доминирующую роль в психическом арсенале человека по сравнению с другими (генитальными, садистическими, нарциссическими) потребностями. Действительно, психоанализ показал, что «стремление к приобретению» не является глубочайшей необходимостью приобретать или владеть вещами; скорее это выражение нарциссической потребности, самоутверждение, желание завоевать признание и у других. В обществе, которое наиболее высоко ставит богатого человека и восхищается им, нарциссические потребности неизбежно приводят к чрезмерной интенсификации желания обладать. В то же время исполнение обязательств перед обществом, а не собственность составляют базу общественного уважения; в этом случае нарциссические импульсы найдут выражение в «стремлении» внести свой вклад в общественные потребности. Поскольку нарциссические потребности принадлежат к самым основным и могущественным психическим устремлениям, весьма важно признать, что их цели (следовательно, конкретное содержание) зависят от специфической структуры общества. Определяющая роль «стремления к приобретению», таким образом, является следствием особенно высокой оценки собственности в буржуазном обществе.