Кризис совести. Борьба между преданностью Богу и своей религии

Я чувствую себя должником перед этими людьми. Практически в каждом случае они предстали перед маленькой группой («правовым комитетом»), состоявшей из трех — пяти человек, на тайном разбирательстве, где свидетели могли только дать свои показания, но не могли остаться и присутствовать при дальнейшем обсуждении. Потом в собрании зачитывалось краткое сообщение о лишении общения, которое не содержало никаких свидетельств и никаких оснований для такого лишения. После его прочтения ни один Свидетель не должен был даже говорить с исключенным, — и, таким образом, у последнего отнималась возможность растолковать случившееся друзьям или сотрудникам. Если бы он попытался объяснить все до зачтения сообщения об исключении, его обвинили бы в «попытках обращения в свою веру», «подрыве единства собрания», «возбуждении разногласий», «организации секты». Если бы кто — нибудь заговорил с ним после прочтения сообщения, он тем самым поставил бы под угрозу собственное положение и сам мог бы лишиться общения.

Таким образом, обеспечивается надежный «карантин»; всякое обсуждение подобного дела плотно закрыто «люком». Запись о лишении общения и все свидетельства покоятся сейчас в одной из множества объемных папок в Служебном Отделе в Бруклине (или в одном из филиалов) «Не уничтожать». Папка, содержащая обвинения, выставленные против исключенных, а также запись о слушании дел, также засекречена и не подлежит рассмотрению.

Писание говорит нам: «Друг любит во всякое время и, как брат, явится во время несчастия»[40]. Когда — то мне казалось, что у меня есть множество таких друзей. Но когда кризис достиг решающей точки, оказалось, что их у меня только несколько человек. И все — таки я помню об этих немногих драгоценных друзьях, которые были со мной. О моем состоянии спрашивают из — за прежнего высокого положения. Однако почти никто не интересуется теми, кто не занимал такого положения, хотя они тоже пережили все это, перенесли те же страдания и заплатили ту же цену.

Что это значит для матери, которая рожала дочь, кормила ее грудью, выхаживала во время болезней, воспитывала, переживая все ее трудности, принимая печали и разочарования дочери, как собственные, вместе с ней проливая слезы, — что значит для матери, когда дочь, уже взрослая, вдруг отвергает ее просто потому, что мать решила быть верной своей совести и Богу?

Как чувствуют себя отец или мать, когда их сын или дочь вступают в брак и просят их, по той же причине, «не приходить на свадьбу» — или когда у них рождается внук или внучка, а им говорят, что видеть малыша они не должны?

Это — не плод воображения. Именно это происходит со многими родителями, которые сталкивались со Свидетелями Иеговы.

Вот лишь один пример. Пишет женщина из Пенсильвании:

В Организации — мои дети, у них есть собственные семьи, и в то время, когда я вышла из организации, они даже предложили мне зайти к ним домой, передохнуть, и их мнение обо мне как о человеке не изменилось. Позднее [когда в «Сторожевой башне» за 15 сентября 1981 года появились подробные инструкции по поводу общения с исключенными] они начали сторониться меня и до сих пор не желают говорить со мной по телефону или поддерживать какую — либо другую связь. Я должна что — то сделать, но не знаю, что. Я ничего не предпринимаю, чтобы не сделать неверного шага и не вызвать еще большего отчуждения. Я не звоню им, потому что боюсь, что они сменят номер телефона и не укажут его в телефонных книгах. Я не пишу им, потому что, как я уже говорила, боюсь сказать что — нибудь, что может показаться им обидным. Меня уже отправляли в больницу из — за эмоционального истощения, и вдобавок ко всему я перенесла кризис — все это в самое короткое время после событий, каждое из которых было, к сожалению, ошеломляющим.

Может, вы пережили что — то подобное, Я не знаю, как пережить потерю детей (и будущих внуков). Эта потеря огромна.

Если бы мое прошлое высокое положение помогло мне сейчас сделать так, чтобы подобные ситуации и люди рассматривались с более открытым мышлением, если бы оно было способно помочь другим пересмотреть свое отношение к этим людям, мне кажется, что в таком случае, это мое положение принесло бы, наверное, единственно возможную пользу, которую вообще можно из него извлечь.

Сейчас я думаю о словах Павла, когда он говорит:

Богу известно о нас все, но я надеюсь, что и вы знаете о нас все. Мы не расхваливаем вам себя снова, но даем вам возможность гордиться нами, чтобы вы имели ответ для тех, кто гордится поверхностными вещами, а не тем, что у них в сердцах.

Освободите для нас место в ваших сердцах. Мы не причинили никому вреда, никого не совратили, никого не обманули. Я говорю это не в осуждение вам. Ибо говорил я вам раньше, что вы — в сердцах наших, до такой степени, что мы готовы умереть с вами и жить с вами[41].

Если информация, представленная в этой книге, поможет хоть одной такой матери, чтобы дети смотрели на нее не со стыдом, а с гордостью, ибо она осталась верна своей совести, все приложенные усилия стоят того.