Кризис власти

«Мы заявляем, что если штыки, стоящие вокруг нас, привели к взгляду, что пришел час, когда Сов. Р., С. и К. Д. пора брать власть в свои руки, то мы, ответственные представители, власти этой взять не можем и ответственность с себя снимаем. Если это время наступило, то пусть власть в свои руки берут те, которые и раньше на этом настаивали. Мы решили положить конец этой недостойной политической игре, которую ведут слева».

Заведомо неправильная интерпретация, данная Милюковым выступлением представителей большинства на этом решающем заседании, является яркой иллюстрацией всей его «Истории», которая представляет собой собственно не историю, а политический памфлет участника событий задавшегося целью оправдать политику руководимого им правого крыла кадетской партии.

Очень интересна была речь крестьянина Кондратенко, одного из лучших представителей крестьянской интеллигенции, за которым шло в то время большинство организованного крестьянства. В простых и сильных словах он выразил чувство тревоги крестьянства, вызываемое анархическими выступлениями большевиков. Он резко осуждал тех, кто проповедовал решение земельного вопроса путем немедленного самочинного расхищения земель крестьянами, не дожидаясь Учредительного собрания. Он говорил и о том, что захват фабрик и заводов рабочими для установления рабочего контроля над производством приведет к разрушению промышленности и усугубит и без того тяжелые последствия экономического кризиса как для рабочих, так и для крестьянского населения.

Авксентьев и другие представители Исп. К-та Совета Кр. Деп. со всей энергией поддержали необходимость отпора домогательствам большевиков.

От имени левой оппозиции, группы меньшевиков-интернационалистов и группы «межрайонцев» выступали Мартов, Луначарский, Суханов и Гриневич.

Мартов впервые на этом собрании заявил себя сторонником образования Советского правительства, сойдя наконец с той двусмысленной позиции, при которой он, с одной стороны, признавал вредным для дела социализма установление в экономически и культурно отсталой стране социалистического правительства, а с другой – в то же время проповедовал необходимость единого фронта и сотрудничества с большевиками. Теперь он горячо призывал руководящее большинство Советов принять требование об установлении советской власти, чтобы не отталкивать, как он говорил, наиболее активную часть рабочих, которые хотя и представляют собой меньшинство, но необходимы для того, чтобы стимулировать наступательный ход революции.

«История требует, – говорил Мартов, – чтобы мы взяли власть в свои руки. Революционный парламент не может не учитывать этого, но нельзя думать, что вопрос решается под давлением только вооруженных сил. Массу можно обвинять в несознательности, но все же надо себе задать вопрос, куда мы идем. Здесь говорили, что это меньшинство, но это меньшинство проявляет к нам большую активность и поддерживает нас. Большинство сейчас пассивно… Надо решаться на создание власти, которая сумеет двигать дальше революцию».

Обращение Мартова ни в какой степени не нашло отклика среди членов советского большинства. Даже такой левый член этого большинства, как Саакьян, который в июньские дни поддерживал представителей левой оппозиции и их идею общего фронта с большевиками, теперь решительно отмежевался от Мартова и в своей речи сказал, обращаясь к нему:

«Тов. Мартов не знает психологии Петрограда: сегодня низвергнут трех министров-капиталистов, а завтра Чернова и Церетели, а послезавтра и нас вместе с тов. Мартовым. Положение петроградского пролетариата тяжелое – это взрывчатый материал. В Петрограде авторитетны Ленин, Коллонтай, Троцкий, но провинция с ними не помирится».

Своеобразна была речь Луначарского, который призывал к поддержке большевистского требования организации Советской власти, хотя никакой надежды на длительность такой власти он не питал. «Пусть мы захлебнемся, пусть мы погибнем, – говорил он, – мы будем апеллировать к истории и выполним свой долг». Вместе с тем Луначарский снимал с большевиков всю ответственность за начавшееся движение, уверяя собрание в том, что большевики возглавили это движение с единственной целью – придать стихийному взрыву характер организованной мирной демонстрации.

«Единственное, что делали большевики, – сказал он, – это (стремились) придать этому стихийному движению организованный вид. Великая заслуга большевиков в том, что они организуют массы».

Эти уверения Луначарского были встречены общим смехом.

В том же духе говорил и другой оратор левой оппозиции, Суханов, который сам охарактеризовал свою речь на этом собрании в своих «Записках о революции» следующим образом:

«Я говорил, поддерживая Мартова, так скверно, нудно, путано, что противно вспомнить» (Кн. 4).