Кризис власти

Оказав содействие возвращению в Россию пораженцев, германское правительство, несомненно, и в дальнейшем старалось содействовать успеху пораженческой работы в России, направляя косвенными путями значительные суммы денег в распоряжение большевистской партии. Но оно хорошо знало, что максимальных результатов эти затраты могут достигнуть только в том случае, если снабжение материальными средствами пораженческого движения не будет установлено русскими властями и не станет известным русскому общественному мнению. Германское правительство хорошо знало и то, что руководители пораженческого движения никогда не могли бы пойти на соглашение с ним, ибо это безнадежно скомпрометировало бы это движение в глазах тех кругов, которые составляли основу этого движения. Поэтому, чтобы достигнуть своей цели, германское правительство прибегло к содействию посредников, связь которых с германским правительством была наименее вероятна.

До сих пор точно не установлено, какие именно лица и организации служили этим посредствующим звеном. Очень правдоподобно было утверждение Некрасова и Терещенко, руководивших тайным расследованием, что ближайшими к большевистской партии посредниками были близко стоящие к большевикам члены польской большевистской партии Ганецкий и Козловский, которые одновременно с политической деятельностью в России, несомненно, вели и коммерческие спекулятивные дела, получая через Стокгольм под видом коммерческих сделок довольно значительные суммы. Но даже если деньги из темных источников шли в большевистскую партию через этих лиц, трудно предположить, чтобы и эти лица были непосредственно связаны с германской правительственной агентурой. Гораздо вероятнее, что до своего дохождения к большевистской партии немецкие деньги проходили через несколько последовательных инстанций, как это и предполагали Терещенко и Некрасов. По мнению этих последних, в прямой связи с германским генеральным штабом был известный германский социалист Парвус, поддерживавший с самого начала войны тесную связь с германскими правительственными кругами и наживший очень большое состояние на военных спекуляциях. От Парвуса деньги могли идти по скандинавскому каналу к левым социалистическим группам, связанным с русским большевистским течением через посредников, не посвященных в секрет назначения этих денег, а от левых, скандинавских фракций – к Ганецкому и Козловскому. Возможно, впрочем, что и лица, и организации, служившие посредниками, были и другие. Но есть все основания думать, что именно по таким косвенным каналам направлялись деньги в распоряжение большевистской партии.

Для разоблачения большевиков в деле получения германских денег больше всего сделал известный немецкий социал-демократ Эдуард Бернштейн, который вскоре после окончания мировой войны опубликовал следующие данные:

«Ленин и его товарищи действительно получили от императорской Германии огромные суммы. Я узнал об этом уже в конце декабря 1917 года. Не узнал я лишь, как велика была эта сумма и кто был или были посредники. Теперь я узнал из весьма серьезных источников, что речь идет о почти невероятных суммах, во всяком случае – свыше 50 миллионов золотых марок, – иными словами, о столь крупных суммах, что у Ленина и его товарищей не могло остаться места для сомнений, из каких источников они притекали.

Я, конечно, знаю, какое большое значение с точки зрения успешной военной политики Тройственного союза придавалось финансированию большевистской акции. Тот самый военный, который первый сообщил мне об этом деле, передал мне также слова, сказанные ему видным членом парламента одной из союзных (с Германией) стран, где ему приходилось бывать по своему служебному положению, что это финансирование – „мастерский ход Германии“. И в самом деле, если все обернулось иначе, то этого никак нельзя поставить в счет Ленину и его товарищам. Одним из последствий их действий в этой области был Брест-Литовск, и презрительно-высокомерное поведение там представителей германского военного командования, вероятно, еще не изгладилось из памяти Троцкого и Радека. Ведший с ними переговоры генерал Гофман, у которого они были в руках в двояком смысле, давал это им сильно чувствовать.

Для международной социал-демократии важно с точки зрения политической морали рабочих партий прежде всего выяснить это темное дело. Если верна моя информация, Ленин на обвинения, выдвинутые в свое время против него Антантой, будто бы ответил, что никому нет дела до того, откуда он брал деньги. Совершенно неважно, какие цели преследовали деньгодаватели, – он, Ленин, прибывавшие к нему деньги употребил на социальную революцию, и этого достаточно. Что Ленин именно так поступил – спорить не приходится. Но одно это не решает дела. На подобном основании может быть оправдана и самая низкопробная политическая авантюра» (Vorwerts. 14. I. 1921).