Кризис жанра

— Тебе приснилось, — буркнула я, — в холодильнике суп и каша, которые ты вчера испоганил. Можешь поесть, если голодный. Ничего другого нет.

— Я буду кашу, — сказал Александр, верно, имея в виду, что я должна ее разогреть.

— Я делаю это только потому, чтобы ты не наелся холодного и, заболев, не умер, лишив меня таким образом гонорара, — произнесла я, вставая с табурета. — Иди умойся, что ли.

Александр с радостью побежал исполнять мое приказание, а я поставила кастрюлю с кашей на плиту и присела рядом, облокотившись на стол. Каша, щедро разбавленная молоком, быстро вскипела. Вернувшись, Александр продемонстрировал мне руки — помыл с мылом. С рук я перевела взгляд на его взлохмаченную голову. Причесаться он, конечно, не догадался.

— Сойдет. Садись и ешь, — я сунула ему в руку ложку и поставила на стол кастрюлю с кашей. Естественно, он сразу же обжегся.

— Каша горячая, — Александр стал похож на ребенка, у которого отняли конфету.

— Тогда нужно посидеть и подождать, пока остынет, — посоветовала я и предложила: — Давай поговорим о твоей фее. — Спросить напрямую, что случилось в тот день, когда повесилась его мать, у меня язык не повернулся, поэтому я решила начать издалека.

— Вы знаете про мою фею? — широко улыбнулся Александр.

— Конечно, знаю, — с умным видом ответила я, — про них все знают. Ты, Саша, про них откуда узнал?

— Рашид мне купил маленькую книжку с картинками, — признался он, — «Золушка» называется. Там у девочки была крестная фея. Она ей помогала, давала одежду, карету.

— Я знаю эту сказку, — перебила я торопливо. — А что потом?

Александр ненадолго задумался, сосредоточенно морща лоб.

— Потом у меня тоже появилась фея, как в сказке. Она вылезла ночью из-под кровати и сказала, что будет обо мне заботиться и помогать. Но я должен ее слушаться и выполнять все ее приказы.

— И что, она тебе помогала, как обещала? — спросила я, соображая, что означают фантазии моего подопечного — бред воспаленного воображения больного человека или обычные детские игры с придумыванием воображаемых друзей?

— Иногда, — невесело сказал Александр.

— Наверное, в самых тяжелых случаях, когда тебе было очень плохо и грустно, — продолжала я подводить его к нужной теме.

— Когда умерла мама, фея привела на помощь бледного человека. Они вместе хотели ее спасти, но у них не получилось, — потерянно проговорил Александр, глядя на свои руки.

— А скажи, пожалуйста, Саша, кроме феи и бледного человека, был еще кто-нибудь в квартире? Может, кто-то хотел причинить тебе вред, кто-нибудь незнакомый. Может быть, он тоже назвался кем-то из сказки, но выглядел как обычный человек, без крыльев, без дырок в глазах, как твой бледный человек?

— Нет, — покачал головой Александр. — Были еще гномики, но они не выходили из волшебного сундучка, а Чебурашка спал. Нет, больше никого не было.

— Может, он запретил тебе говорить? Сказал, что если ты скажешь, то превратишься в жабу или червяка? — не отставала я. — Знаешь, Саша, я ведь тоже волшебница и легко смогу победить чары любого колдуна. Можешь не бояться, говори.

— Не было никого! — внезапно закричал Александр срывающимся голосом и треснул по столу кулаком. От удара посуда на столе подпрыгнула, а сам стол жалобно скрипнул. Я сочла за благо прекратить допрос. Это можно будет повторить позже, когда он успокоится.

Мучимый похмельем Рашид, ни с кем не поздоровавшись, не пожелав нам доброго утра, прошел к холодильнику, достал оттуда бутылку с пивом и, открыв, залпом осушил ее.

— Смотри, как дядя Рашид пьет, — улыбнулся Александр, удачно спародировав действия отчима.

— Хватит, придурок, — прорычал Рашид. Вновь открыв холодильник, он стал искать еду. — Что это за дерьмо? — завопил он вдруг, застыв на месте. Затем, обернувшись к нам, он показал маленький кусочек, оставшийся от палки копченой колбасы. Кусочек, словно маятник, болтался перед нами. — Кто это сделал? — требовательно спросил Рашид. — Повторяю еще раз, кто сожрал мою колбасу?

— Наверное, фея, — предположила я, толкнула Александра в бок. — Эй, фея ест колбасу?

— Не знаю, — растерялся Александр, выпустив из рук ложку, — может, и ест.

— Значит, это война, — прошипел Рашид зловеще, — ну, держитесь! Вы еще наплачетесь из-за этой колбасы, обещаю.

— Смотришь иногда — и поражаешься людской жадности, — заметила я спокойно, вызвав тем самым новую вспышку возмущения со стороны Джумгалиева. — Кстати, для информации, такая же, как у вас, фамилия была у известного в девяностых каннибала, — подлила я масла в огонь. — Он, помнится, убежал из тюрьмы. Его так и не нашли. Вы с ним похожи, как две капли воды.

Матерясь, Рашид выскочил из кухни. Улыбаясь, я посмотрела на часы. Почти десять, надо выезжать.

— Что, Саша, поел?

— Да, — с набитым ртом пробубнил Александр, доедая остатки каши со спринтерской скоростью.