Кризисное обществоведение. Часть 2

Первый признак того, что стоит за словом этнос, состоит в том, что им обозначаются общности, имеющие самоназвание (неважно даже, сама ли общность его для себя изобрела или его ей навязали извне). Нет народа без имени. Раз у общности есть самоназвание, значит, у нее есть и самосознание.

Там, где это понятие уже вошло в обыденное сознание и стало привычным, люди считают, что этничность — вещь естественная и существовала всегда и везде. В действительности эта классификация людей появилось не слишком давно.

Совсем недавно категория национальности (этничности) была неизвестна и недоступна для понимания жителям некоторых областей, даже в Европе. Во время первой переписи 1921 года в восточных районах Польши, вышедшей из состава Российской империи, крестьяне на вопрос о национальности часто отвечали: «тутейшие» (местные). На вопрос о родном языке они отвечали: «говорим по-просту» (т. е. как простые люди, не как паны). В быту они делили себя на людей «с польской верой» (католиков) и людей «с русской верой» (православных). Сегодня этих крестьян однозначно зачислили бы в белорусы (в соответствии с их разговорным языком), но сами они свое отличие от господ (поляков-католиков), мыслили как социальное и религиозное, а не этническое.

5. Само явление этничности возникает (или выявляется) лишь тогда, когда люди идентифицируют себя как принадлежащие к какому-то конкретному этносу и отличают себя от иных этносов. В некоторых исторических условиях у людей и не возникает такой потребности. В совокупности их жизненных процессов процесс этнической идентификации отсутствует (или, как говорят, в «идентификационном пространстве личности» занимает незначительное место). Значит, этничности как статическому, более или менее устойчивому свойству человеческой общности соответствует процесс этнической идентификации.

В процессе идентификации идет работа по «формированию образов» — этническим общностям приписываются определенные культурные и другие характеристики. Некоторые наглядные элементы этой системы входят в обиход как этнические маркеры — стереотипные, привычные черты образа. Этническими маркерами могут быть внешние антропологические характеристики или наследственные физиологические особенности организма (например, недостаток в крови фермента, окисляющего спирт, из-за чего человек быстро пьянеет). Сложными маркерами могут служить этнические психозы, присущие лишь определенным общностям (например, шизофрения у европейцев). Как замечают этнологи, маркер может не иметь никакой «культурной ценности», он всего лишь позволяет быстро и просто различить «своих» и «чужих».

Вот Ветхий завет (Книги Судей, 12, 5-6) — эпизод со словом «шибболет» (колос), которого не могли произнести ефремляне. Это незначительное этническое различие внезапно стало «вопросом жизни и смерти» (в эпизоде дано одно из первых описаний геноцида): «И перехватили Галаадитяне переправу чрез Иордан от Ефремлян, и когда кто из уцелевших Ефремлян говорил: “позвольте мне переправиться”, то жители Галаадские говорили ему: не Ефремлянин ли ты? Он говорил: нет. Они говорили ему: скажи: “шибболет”, а он говорил: “сибболет”, и не мог иначе выговорить. Тогда они, взяв его, закололи у переправы чрез Иордан. И пало в то время из Ефремлян сорок две тысячи».

Для «узнавания» своего этноса нужно его соотнесение с другим, т. е. необходимо наличие в зоне видимости других этносов, не похожих на свой. Различение людей по этническим признакам устанавливает этнические границы. Говорится, что этнос существует благодаря этнической идентичности членов группы, основой которой являются этнические границы.

Критерии для проведения этнических границ и применяемые при этом маркеры различны в разных культурах, да и сами границы не являются «объективными» и неподвижными.

Например, чернокожие граждане США, поселившиеся в Америке вместе с первыми европейскими иммигрантами и уже четыре века говорящие на английском языке, официально считаются отдельной этнической группой, и эта их идентичность сохраняется. Считается, что первопричиной ее возникновения была социальная граница между рабами и господами. Черный цвет кожи стал восприниматься как маркер, обладающий отрицательным смыслом, — как клеймо (stigma) на человеке с низким социальным статусом.

Напротив, в Бразилии чернокожие не считаются этнической группой, и цвет кожи не учитывается в официальных документах (например, в переписях населения).