Кроатоан

– Первый и второй взвод, по местам! Командирам взводов приготовить тальк. Штатное предупреждение: одно.

– Ни о чем не предупреждайте, – командует Ларедо, обращаясь, скорее, к младшему инспектору, который кажется ему более понятливым. – Сначала газ, потом огонь на поражение.

Элорса переглядывается с Саморой. Старший инспектор, презрительно скривившись, отходит в сторону.

Команды эхом прокатываются по рядам спецназовцев, бойцы поднимают щиты. Но когда команды замолкают, остается кое-что еще: тишина. От которой волосы встают дыбом. Тяжелая тишина рождается из ночного воздуха, ползет между фонарями и ярко освещенными домами, где жильцы и даже служащие, запертые на своих рабочих местах, ждут от полицейских решения проблемы. Манифестанты, возможно, и негодуют, но шума не поднимают. И вот, когда команды заканчиваются, создается впечатление, что инструкций все-таки не хватает.

Но если там столько собак – почему они не лают? Ларедо их даже не видит, он вмурован в стену из бронежилетов и щитов.

Взглянув на младшего инспектора, Ларедо обнаруживает кое-что и в нем. Блеск в маленьких глазках, хитрость и понимание под форменной выправкой.

– Что, действительно надо стрелять? – часто моргая, уточняет Самора.

– Да. Как можно скорее.

«Внимание! – кричит кто-то, возможно Элорса. – Штатное предупреждение!»

– Что… что с ними? – по-свойски интересуется Самора. И тотчас продолжает, как будто Ларедо ответил одним своим видом: – Они как зомби из кино, да? Вот кто они такие, да? «Зловещие мертвецы» и все такое… Это же вирус, точно?

Теперь Ларедо уже не может ни подтвердить, ни опровергнуть эту теорию.

Это может быть все, что угодно. Ему не так важно, что это такое, гораздо важнее, что может об этом знать его начальство.

– Да, что-то вроде, – откликается он, чтобы утихомирить бедолагу.

Но и это его больше не беспокоит. Контроль над его головой внезапно берет одно-единственное неколебимое убеждение, откровение сродни религиозному.

«Я должен отсюда выбраться. Хоть через жопу». Ларедо намерен уйти, не возбуждая подозрений. Отступление, дезертирство. Он смотрит на Самору, тот медленно кивает с видом сообщника.

– Это все, что я могу вам сообщить, – добавляет Ларедо.

– Я мог бы и сам догадаться… – бормочет полицейский. – Разрази меня гром, я всегда верил, что зомби существуют на самом деле!

«Они приближаются… Их сотни… Тысячи…» – передают по рации.

«Двадцать метров. Дистанция для предупреждения…» – вторит другой голос.

– Стреляйте при первой возможности, – подводит итог Ларедо, оставляя младшего инспектора согласно кивать в плену первобытных страхов перед ходячими покойниками, а сам отступает по площади в сторону вертолета, обходя спецназовцев, застывших в положении «на изготовку». Дождь превратился в тончайшую морось.

«Они не торопятся… Все шагают в такт…» – доносится из очередной рации. Ларедо видит «Bell» с готовыми к старту пилотами, видит своих ребят, стоящих вокруг, словно на страже. С каждым шагом Ларедо все больше уверяется в необходимости бегства.

Еще какие-то десятки метров. Не торопясь.

«Жильцы из близлежащих домов выходят, чтобы присоединиться к манифестантам», – скрипит голос из рации полицейского, мимо которого проходит Ларедо. «Предупреждение!» – кричит кто-то. «Предупреждение!» – подхватывает целый хор. Сводный оркестр мегафонов гремит, как военные трубы: «ВНИМАНИЕ! НЕ ВЫХОДИТЕ ИЗ ДОМОВ. ПОВТОРЯЕМ: НЕ…»

И в этот момент многоголосый вопль заставляет Ларедо остановиться и обернуться. Он сразу понимает, что это вопят сами спецназовцы. Стоящий рядом с ним веснушчатый парнишка уставил глаза в одну точку, лицо его перекошено от ужаса.

– Капец, – говорит полицейский.

Ларедо смотрит. И сам себе не верит.

Из освещенных домов – из каждого окна, с каждого балкона – сыплются люди. Перегибаются в поясе и падают вниз. Старики, взрослые обоих полов, подростки, дети, малыши. В одежде и без. Они как дождь во время дождя, как мусор, высыпаемый на улицу чересчур усердными уборщиками, как фишки из доигранной до конца игры. Падающие соблюдают тишину и спокойствие, никаких лишних телодвижений – только самое необходимое, чтобы согнуться и перекинуться вниз.

Но даже не падение как таковое отзывается в Ларедо чистой нотой беспримесной паники. Дело в том, что человеческие осадки не выпадают все сразу: в этой капели присутствует определенный порядок. Сначала – самые последние окна самых отдаленных домов, приближаясь ряд за рядом, и это продвижение неудержимо. Краны самоубийств открываются последовательно, от подъезда к подъезду.

Приближаясь к площади.

– Господи, капец… – говорит полицейский.

Ларедо бросается бежать.

К счастью, пилот его заметил и уже запустил моторы.

– Куда? – кричит второй пилот, пока Ларедо и его люди поднимаются на борт.

– В противоположном направлении! – кричит Ларедо в ответ.