Крокодил

Соседи погасили в доме свет, и яблоня отодвинулась в тень. Высокая, она уходила вверх до тех пор, пока было видно небо – без звезд, без луны. В некоторых домах окна горели, выпуская из черных стен жидкое золото электричества.

Поблизости не было ни продуктовых магазинов, ни других заведений, работающих круглосуточно. По дороге, не убранной асфальтом, не ездили машины и никто не ходил. Ночь не звучала, но приносила сюда, на эту окраину Екатеринбурга, как будто отрезанную от остального города, ощущение звуков, движений и голосов, которыми бурлила его сердцевина и которые стекались сюда по наклонной невидимыми волнами, неся с собой черную тревогу.

Светка прислонилась к яблоне животом. От коры пахло сыростью.

– Ты – умница моя, – сказала Светка, прижимаясь к яблоне. – Все мои желания исполняешь, что ни попрошу.

Яблоня казалась безжизненной, как часто бывает в середине весны в холодных городах – почки не успевают еще набухнуть до той степени, когда в них видна жизнь. Только сгнившие яблоки на верхних ветвях напоминали о том, что в прошлом году яблоня была жива.

Светка посмотрела через забор. Там, на соседском участке, росла такая же высокая яблоня. Светка смотрела на нее, смотрела, прижимаясь животом к стволу все плотней. Нос ее дернулся, за ним дрогнули рот и подбородок. Все ее лицо как будто вспышкой озарилось, хотя в соседских окнах свет никто не зажигал.

– Хорошо деревьям, – блаженным голосом сказала Светка. – Они сами от себя родят…

За калиткой мелькнула тень.

– Кто? – испуганно обернулась Светка.

– Свет, это я, Ваня, – послышался мужской голос, растягивающий слова.

– Че надо?

– Яга дома?

– Нет ее.

– А где?

– Не знаю, – коротко бросила Светка, как будто говорила в себя. – Может, у Салеевой.

Тень еще немного повисела над калиткой и исчезла. Светка заспешила в дом.

– Где так долго была? – встретил ее с порога шершавый шепот Яги.

– В туалет ходила, – раздраженно ответила та. – Мать спит. Не буди.