«Крокодил»

«Зима. Крестьянин, торжествуя…»
Нет! Вас, читатель, не зову я
(Мне на традиции плевать)
Заранее торжествовать.
Пообождем. Еще не время.
Сначала надо скинуть бремя
Подготовительных трудов,
Чтобы движенью поездов
Преград не ставили метели:
Чтоб над землей они свистели,
Не обрывая проводов;
Чтобы глубокие сугробы
Не прерывали нам учебы;
Чтоб и в столице и в селе
Страна зимой, как летом, пела
И чтобы в жилах кровь кипела
На реомюровском нуле!

4

В судьбе страны своей не волен.
Крестьянин был уж тем доволен,
Что мелкой рысью — как-нибудь —
Он обновлял на дровнях путь.
Но должен круто повернуть я
И углубить проблему. Глядь:
Нам все пути и перепутья
Сегодня надо обновлять.
Мы на полозья смотрим косо…
Еще бы! Вперекор всему —
Мы жизнь саму!
Мы жизнь саму
Умело ставим на колеса.

Михаил Пустынин ГОТОВЬТЕ КАБИНЕТ! (Письмо литератора Мальбрука, собравшегося в культпоход)

Меня мобилизнуть хотите вы? Чудесно!
Ну, что же, я готов вполне.
Мне закалиться интересно
На производственном огне!
Заводы, фабрики, цеха и мастерские
Меня, конечно, вдохновят…
Но… виноват!
Условия нужны мне знаете какие?
Работать КОЕ-КАК я не согласен! Нет!
Вы дайте мне уютный кабинет.
Чтоб лился в окна свет не слишком резкий,
Мне тюлевые дайте занавески.
Моя организация тонка!
Я не могу писать на уголке станка!
Чтоб написать две-три частушки,
Потребны мне диванные подушки.
Чтоб я работать мог, тая в душе покой,
Мне нужен кабинет, хотя бы вот такой.
Чтоб я спокойно мог писать свои стихи там,
Отделайте камин и стены малахитом!
Тогда я напишу вам два иль три райка.
Готовьте кабинет! Я буду ждать!! Пока!!!

Виктор Шкловский ИСТОРИЯ ЖЕНЩИНЫ, ВЕРНУВШЕЙСЯ НА РОДИНУ (Служит эта история для обозначения границ СССР)

Мой друг инженер так моложав, что не выглядит даже бритым.

Проектировщик, и хороший.

В комнате, где он живет, кроме него и жены, находится еще четверть кариатиды, которая когда-то поддерживала потолок зала.

Жена у него очеркистка, хорошая журналистка. Оба они могут засвидетельствовать истину рассказа. У жены за границей много лет жила мама. Эти мамы, живущие за границей, как-то романтичны.

Мама в Лондоне жила еще до революции и там осталась. Вышла замуж, овдовела.

Сперва посылала посылки, потом письма только.

Потом она стала жаловаться.

Дочка посоветовалась с мужем и написала:

«Мама, приезжайте».

Лондон недалеко: мама скоро приехала.

Она узнала кариатиду, потому что жили в ее квартире.

Но не плакала и говорила:

— Вот и хорошо. Я всегда говорила покойному мужу, что у нас слишком большая квартира, только покажите, где моя комната?

Она привезла подарки: войлочный маленький валик на пружинке под носик кофейника, чтобы кофе не капал на скатерть, прибор, состоящий из рамки с туго натянутыми струнками, служащий для разрезания вареных яиц, лавандовую соль для ванны и еще какую-то мелочь.

Когда все сели и сто# был накрыт, старуха сама разлила кофе и сказала:

— Наконец-то я дома, дети, наконец-то я в своей стране!

Посмотрела в окно.

— А где теперь та улица, которая здесь была?

Подумала, засмеялась, глотнула кофе.

— Нет, я все понимаю, вы строитесь. И какой у тебя муж. Маня, он совсем европеец! И вы не думайте, милые, что я буду жить на ваш счет!

— Ах, что вы, — сказал инженер. — что вы. мама, мы ведь вас так любим!

— Нет, — сказала мама, — я сама либералка и все у вас понимаю. Днепрострой, Магнитострой, Кузнецкстрой. У вас все должны работать, я читала книжку Ильина о пятилетке. Пейте кофе, чтобы он не простыл. Я сейчас принесу свой диплом.