«Крокодил»

Для поправки пошатнувшихся делишек Беня поступил в услужение к Адольфу Гитлеру. Но служба у Адьки не дала Бене никакого удовлетворения. Работать приходилось на своих харчах, и зачастую бедный Бенчик принужден был подставлять свою морду под удары, предназначенные его хозяину. Так, например, под Сталинградом Беня потерял все легионы своих древнеримских макаронщиков, после чего, обращаясь к Адьке и не будучи слишком силен в истории, воскликнул:

— Вар, Вар, отдай мне мои легионы!

На что нервный Адя отвечал:

— Плевал я на твои легионы. У меня и своих лупят и в хвост и в гриву…

Кончилось все это тем, что Беня вынужден был уйти в мир иной. Как говорится, собаке — собачья смерть.

ДРУЗЬЯ ПО НЕСЧАСТЬЮ.

Перевел с итальянского

Валентин Катаев

Сергей Васильев НИХТ ГУТ, ГОСПОДА ОККУПАНТЫ!

Итак, господа оккупанты,
два годы войны —
срок большой.
А ваши войска
(то есть банды)
никак не вернутся домой.
Всё те же дороги лесные.
Но нету возврата назад.
И пули советские, злые
по-прежнему
густо свистят.
Всё те же снаряды
и мины.
и негде укрыться в тиши.
И гложут арийские спины
простые окопные вши.
И бомбы летят
повсеместно.
и бьют партизаны в ночи.
И спрятаны — где.
неизвестно —
от «полной победы» ключи.
Итак.
господа оккупанты,
пора бы закончить базар.
А ваши войска
(то есть банды)
то в холод бросает.
то в жар.
Спокойно!
Такое бывает —
И бледность и немощный
вид…
(Когда карачун подступает,
всегда почему-то знобит.)
Да, да,
господа оккупанты,
здоровье больного
«нихт гут».
Военные ваши таланты
зачахли в России,
капут!
Но мы,
господа, вам поможем,
Мы дружный
и верный народ.
Мы наши лекарства
умножим —
и кризис
на убыль пойдет.
Даем мы вам честное слово
(А мы обещанья храним!),
Что тягостный кризис
больного
Мы вытравим вместе
с больным!

Григорий Рыклин ЗОЛОТАЯ ОСЕНЬ

— Хорошие дни стоят. Дмитрий Николаич!

— Чудесные, Петр Максимыч! Что и говорить: золотая осень.

— И август хорош. И сентябрь не подкачал.

— «Уж небо осенью дышало, короче становился день…» Замечательно!

— Что замечательно: стихи или осень?

— И то и другое. И неувядаемый стих Пушкина, и желтеющий лист березы.

— С подлинным верно, Дмитрий Николаич. А лето какое!

— Что и говорить! Разве можно сравнить июль этого года с прошлогодним?

— Да, погода совсем изменилась.

— Воздух совсем другой, Петр Максимыч. Синевы небесной прибавилось. Мценск, Орел. Все тургеневские места. Ну, конечно, и Белгород.

— Ив Белгороде жил Тургенев?

— Нет. Но тем не менее — важный стратегический пункт.

— Да, июли уже не те, и августы не те. Отделка другая, качество более высокое.

— Что и говорить! В особенности же, Петр Максимыч, хорошо в августе в районе Харькова.

— Где именно?

— Везде. И в самом городе. И восточней Харькова, и западней, поближе к Ахтырке. И южнее — в районе Змиева и Чугуева.

— Там сейчас подсолнухи зреют.

— Там сейчас, Петр Максимыч, судя по оперативной сводке, много кое-чего зреет. А еще скажу я вам: очень приятный осенний пейзаж поближе к Полтаве.

— Что и говорить! Он в этом году выше всяких похвал.

— Кто?

— Я имею в виду месяц сентябрь. Интересный месяц.

— Сейчас весьма заманчиво в Брянских лесах: падают листья, хрустят фрицы, форсируются реки. А какая красота на юге, на берегу Азовского моря.

— Богатейший край!

— Чехов писал о тех местах: «Почва такая хорошая, что если посадить в землю оглоблю, то через год вырастет тарантас». Сейчас он мог бы прибавить: «А если бросить в немецкий блиндаж гранату, то через день-другой вырастает крест на могиле фрица».

— Что и говорить! Благодатная почва.

— Таганрог — это родина Чехова. Большой писатель! Очень люблю я, Петр Максимыч, короткий и ясный слог.

Вот послушайте. Небольшой отрывок о Таганроге: «Ломая упорное сопротивление противника, советские кавалерийские и механизированные соединения прорвались в тыл немецких войск». Читаешь — и нельзя оторваться.

— Дмитрий Николаич, это же не Чехов писал. Это из сводки.