«Крокодил»

Лишь ночь наступила и город затих.
Повсюду собаки — ах, умницы! —
Выводят послушных хозяев своих
Гулять на пустынные улицы.
Я тоже иду. И в собачьем раю,
Неспешно гуляя с собакою,
С одним погутарю, с другим постою,
О том да о сем покалякаю.
Меня б без собаки заела семья —
Хозяйка, хозяйство, потомство.
А так на углу познакомился я
Со Шпицем — большое знакомство:
У Шпица хозяин — инспектор ГАИ,
К нему все знакомиться ломятся.
Так как не ценить эти связи мои?
И как без собаки знакомиться?
Играл бы в «козла» я, ходил бы в пивбар,
Сидел бы у телика дома
И не повстречался бы мне Сенбернар —
Заведующий гастрономом.
А воздух вечерний пьянил и бодрил,
Не пахло машинным бензином,
И я целый вечер с Терьером бродил
Из мебельного магазина.
И дождь ли, не дождь ли, а нам наплевать.
Вчера познакомился с Лайкою
И договорился опять погулять
С ее миловидной хозяйкою.
Все больше знакомых. И день ото дня
Успешней идут у меня дела.
Да, вывела в люди собака меня.
Полезные связи наладила.
Казбеком назвал я собаку навек,
И я уважаю Казбека.
Кто сделал меня человеком? Казбек!
С него начал в жизни я новый разбег.
Да здравствует друг человека!

Юрий Белявский МУЗА И БУЛЫЖНИКОВ

Лева Булыжников шел по улице, такой же пустынной и сумеречной, как его состояние духа. За этот день он успел побывать во всех трех редакциях, куда месяц назад отдал свою публицистическую повесть «Утро в свинарнике». Крах был полный, везде ему отказали. Причем если в двух редакциях от него отделались стандартными фразами о том, что нужно больше работать над словом и читать классиков, то в третьей лысый человек в измятом твидовом пиджаке, страдальчески сморщив лицо, сказал: «Слушайте. Булыжников, мой вам совет: бросайте вы это дело. Не умеете вы писать. И слова-то у вас какие-то пыльные и затертые, да и мысли, прямо скажем, не первой свежести».

Лева, может быть, и воспользовался бы этим советом, но вся сложность заключалась в том. что никакого другого дела он делать тоже не умел. «Эх, уехать бы сейчас куда-нибудь! — подумал Булыжников. — Завербоваться и уехать». Он подошел к доске объявлений.

Первое, что бросилось ему в глаза на этой доске, среди рекламных парней, сообщающих об оргнаборе, и опытных кандидатов наук, обучающих игре на банджо и в бридж одновременно (можно по переписке), было маленькое, скромное объявление следующего содержания: «Муза широкого профиля (поэзия, проза, др. жанры) предлагает свои услуги литераторам. Качество и литературные достоинства гарантируются. Плата умеренная. Обращаться по телефону…»

«Розыгрыш какой-то глупый», — буркнул Булыжников, но желание читать другие объявления неожиданно пропало. «А вдруг не розыгрыш? — лихорадочно думал он. — Вдруг это тот единственный случай, шанс, выпавший именно мне? Да нет, что это я, с ума сошел, что ли. ну. просто мистика какая-то!» Но Левины ноги уже сами завернули к ближайшему телефону-автомату, потная рука достала двушку, а дрожащий палец набрал заветный номер.

— Да, — ответил тихий, мелодичный женский голос.

— Я по объявлению, — хрипло пробормотал Лева.

— Вы литератор? — спросил мелодичный голос.

— Да, да, литератор. Лев Булыжников.

— Ну что ж, я могу приступить к работе с завтрашнего дня. Вас это устроит?

— Конечно, устроит. Мой адрес…

— Не надо. — Даже по телефону Лева почувствовал, что его собеседница улыбается. — Я найду вас сама, ведь я все-таки Муза…

На следующее утро проснулся он от нежного прикосновения. Перед ним стояла прелестная женщина, примерно одних с ним лет, одетая в серую юбку и черный скромный свитерок с широкими рукавами, по форме напоминавшими крылья.

«Вставайте, Лев, вас ждут великие дела, — с тихой улыбкой сказала она. — Пока вы будете одеваться, я приготовлю завтрак».