Крокодил из страны Шарлотты

Всю ночь я промаялась без сна, пытаясь найти выход. Может, кто-то другой съездит? Нет, никто больше не справится, да и не доверяю я никому. Может, там сейчас кто-то из наших? Михал! Тот самый Михал, который в некотором смысле доводится мне сообщником… Он бы запросто все обстряпал, но как его поставить в известность? В письме? Мою переписку с Копенгагеном наверняка станут проверять. По телефону и того ненадежней! Шифром можно сообщить разве что о ставке на бегах, но никак не о конверте в кофре. Как быть?..

Если долго думать, то что-нибудь толковое и надумаешь. Правда, совсем уж гениальные мысли в таком паническом, как у меня, состоянии людей не осеняют, но более-менее сносный выход сыскался. Перебрав в уме все возможные и невозможные способы нелегального перехода через границу, удостоверившись, что среди моих знакомых нет ни одного кондуктора, летчика или стюардессы, курсирующих между Варшавой и Копенгагеном, что все мои знакомые надолго засели либо тут, либо там и путешествовать в ближайшее время не собираются, я поняла, что остается только одно. Надо позаимствовать опыт у контрабандистов. Послать Михалу письмо, в чем-то его хитро спрятав!

К утру я уже знала в чем. Разумеется, в колбасе. Что-что, а колбасу Михал наверняка съест или хотя бы попытается съесть. Выбор мой пал на вареную – в сухую вряд ли удастся что-либо впихнуть. К счастью, трезво рассуждать я еще оказалась способна.

Текст, написанный на технической кальке несмываемой тушью, был простым и ясным:

«В связи с убийством Алиции проберись в прачечную. Открой прадедовский кофр! Возьми оттуда конверт – как выглядит, не знаю. Во что бы то ни стало перешли его мне, но так, чтобы в него ни одна душа не заглянула! Не пиши на нем ни моей фамилии, ни адреса! Не признавайся, что знаешь меня!!! Возможно, это имеет отношение к тому воскресенью, которое было Величайшим днем в нашей жизни!»

Подпись я не поставила. Должен догадаться, вдобавок я ему позвоню – сразу, как только отправлю колбасу, – мало ли что, вдруг продукт испортится, еще вздумает его выбросить.

Не откладывая в долгий ящик, я съездила в город и купила три кило вареной колбасы. Никогда не думала, что фаршировать ее корреспонденцией окажется таким тяжким делом. Сколько всего писалось о нашей колбасе – и невесть из чего сделана, и водянистая, и рыхлая. Поклеп все это! Ядреная как не знаю что, еще и с тонкой кожицей. После долгих, но бесполезных усилий пришлось уменьшить формат письма – обернутое полиэтиленом, оно было едва ли не толще самой колбасы. Да еще никак не удавалось скрыть следы фаршировки. Я попыталась развязать один конец, запихнуть пакет, потом снова завязать, но он почему-то никак не хотел завязываться. Пришлось вернуться к идее поперечного вскрытия, операция завершилась успешно, но для отправки остался лишь кусок не больше килограмма, хотя и вполне приличного вида. Зато на остатки нельзя было смотреть без содрогания.

Как раз во время моего единоборства с колбасой позвонила сестра Алиции, ужасно расстроенная, со странной просьбой.

– Пани Иоанна, у вас есть кое-какие знакомства. Не могли бы вы разузнать, когда нам выдадут тело?

– Какое тело? – машинально переспросила я, поглощенная нелегким своим трудом.

– Алиции! Надо подготовиться к погребению. Они нам не говорят, когда можно будет ее похоронить.

Я очень удивилась, обещала разузнать и сразу же позабыла про обещание. До похорон ли, когда колбаса занимала все мои мысли.

Справившись в поте лица с каторжным этим делом, я вдруг вспомнила, что каждый мой шаг под зорким наблюдением. Покупка колбасы наверняка взята на заметку, тем более что я ради нее исколесила полгорода и нашла только в «Деликатесах» на Вильчей. Ни в коем случае нельзя мне самой отправлять посылку, пусть это сделает кто-то другой, за кем вряд ли следят, человек сообразительный и надежный. Ближайшая подруга теперь отпадает…

Взяв с собой оскверненную колбасу, я направила свои стопы в присутствие, где раньше работала. У меня имелся веский повод наведаться туда – я как раз вела переговоры о возвращении в родную контору. Не вдаваясь в объяснения, я прямо из секретариата – директора, к счастью, на месте не было – позвонила лучшему своему другу Ежи, с которым редко встречалась, но которому полностью доверяла. Ежи, тоже к счастью, оказался на месте. Ничего ему не объясняя, я договорилась срочно встретиться с ним здесь же, в помещении профкома. Профком в полном составе отбыл в отпуск, а ключ я могла добыть без труда.

Безотказный Ежи не заставил себя ждать. Я ему уже давно не досаждала просьбами, так что он с готовностью настроился на какое-нибудь очередное мое чудачество.