Крокодил из страны Шарлотты

– На сто процентов. Тип с носом был здесь, и вроде бы не один раз. Оба они не последние люди в этой афере, и он, и лысый недомерок. Похоже, что и младшенький того лысого тоже, я тут недавно чуть не проболталась, размычалась что твоя корова, да вовремя язык прикусила. Мы не должны о них знать, иначе спрашивается – откуда? Ставлю тебя в известность, что я ничего не собираюсь возвращать, ни гроша!

– А я, думаешь, собираюсь?

– Значит, отпираемся?

– А ты можешь предложить что-то другое?

– Итак, заметано, – подумав, подвела я черту. – Лично я с самого начала так для себя и решила. Ничего такого не было, впервые слышу.

– А Войтек знает? – забеспокоился Михал.

– Что ты, ни сном ни духом. Знаешь ты, я и, наверно, те двое. Опасность может исходить только от них. Если их поймают, они нас подставят.

– Ну, это бабушка надвое сказала, – расхорохорился Михал. – Пускай еще докажут. Разве что ты сама расколешься.

– Шутишь? Фиг им, я уж и ответ придумала. Дескать, оговаривают нас из мести, потому как я помогла их поймать.

Мы снова помолчали, отдавшись во власть размышлений. Я забежала мыслью вперед и стала прикидывать, как бы осчастливить польские и датские власти информацией, не открывая при этом источника. Вся надежда на конверт Алиции…

– А ты не боишься, что они и тебя уберут? – вдруг спросил Михал.

– Не до того. Стадию страха я прошла в самом начале, когда думала, что все это художества служб безопасности. Больно почерк похож. Только недавно сориентировалась, кто тут руку приложил, да толку-то, приходится помалкивать. Алиция тоже кое-что знала. Теперь понимаешь, почему я так рвусь к этому конверту?

– Холера, не знал я, а то влез бы туда через крышу или еще как…

– Ладно, давай уточним детали – на случай, если нас в чем-то заподозрят. Не помнишь, мы перенесли нашу поездку на неделю вперед или на неделю назад?

– Вперед. На седьмое мая. Могла бы и запомнить сей эпохальный день.

– Такое не забывается, перед глазами стоит. Тебе лучше от этого дела держаться в стороне, мол, ни о чем, что вас интересует, слыхом не слыхивал. Надеюсь, то письмо в колбасе ты выкинул?

– Даже не читая, понятное дело. Думаешь, будут спрашивать?

– Пристанут как пиявки. Ну ничего, можешь процитировать все, кроме последней фразы.

– Последней фразы вообще не существовало, – твердо заявил Михал.

– А с Гуннаром ты часто виделся? – спросила я, на всякий случай меняя тему: с минуты на минуту должен вернуться Дьявол, и как бы не пришлось обрывать разговор на полуслове.

– Гуннар вообще куда-то исчез. Я говорил с ним лишь однажды, по телефону, да и то ни черта не понял, впрочем, как и он меня. Потом он вдруг куда-то запропастился, и никто не мог сказать куда.

Н-да, странное дело, не знаешь, что и подумать. Еще немного, и я заподозрила бы Гуннара в краже автомобиля. Но моя бедная голова была так перегружена, что Гуннару в ней места уже не нашлось.

В среду мне выдали паспорт, в четверг визу, а в пятницу утром – билет на Копенгаген.

В самолет я села, до зубов вооруженная всякими инструкциями, советами, адресом и телефоном одного человека, с которым следовало связаться в нужный момент, наказами не лезть на рожон, а также двухкилограммовой связкой ключей самого разного калибра.

Насобирала я их где только могла, памятуя о том, что кофр наглухо заперт, а ключ от него Алиция давно посеяла. Может, какой из этой кучи металлолома и подойдет.

Я больше не расспрашивала Дьявола о последних новостях, об исчезнувших останках Алиции, выкинула из головы всех ее родственников и знакомых. Все варшавские дела и загадки были отложены до лучших времен, авось и без меня разрешатся.

После разговора с Михалом на первом плане у меня вырисовалось совсем другое.

Я соврала Михалу. Перед моим мысленным взором стоял вовсе не тот эпохальный день. Глазами души я видела совсем другую картину…

Газель шла первой. Мощные рефлекторы рассеивали сумерки и освещали кружащуюся вокруг ипподрома метель. Газель неслась великолепной ровной рысью, вздымая клубы серебристой поземки, и вскоре вырвалась на полкруга вперед. На последнем круге от отставшей группы отделилась Гекла, так они и мчались к финишу – впереди, с отрывом в несколько десятков метров, Газель, за нею Гекла, а дальше, сбившись в кучу, остальные рысаки.

Незабываемое зрелище!

Мы с Михалом стояли, чуть не выдавливая лбами стекло, позабыв обо всем на свете, не веря собственным глазам.

– Ну, теперь-то они, надеюсь, не сбоят, – дрожащим голосом простонал Михал.

– Плюнь через левое плечо, – нервно бросила я ему.

И вот Газель пересекла финишную черту. За нею, спустя несколько секунд, Гекла. Наша пара! Первый парный забег, который мы угадали на рысаках!

– Чудо, – благоговейно выдохнул Михал. – Случилось чудо!

Я была того же мнения.

– А мне казалось, что ее на все круги не хватит, – призналась я, до глубины души умиленная триумфом нашей Газели. – Это же надо, сразу оторваться на два километра, да так до финиша и продержаться!