Крокодил на песке

– Записку?! – Альберто закатил глаза. – Я не оставлять никакая записка. Я пойти искать работа, чтобы купить хлеб для моей любимой, и, когда я переходить через улица, меня убивать лошадь. Несколько недель я умирать в ужасной больнице. А потом выздороветь и бежать домой. Но мой ангел исчезать! Солнце мое исчезать! Любовь моя исчезать! Я не оставлять никакой записка. Не оставлять! Нет-нет! О, это все мои враги! Они кругом! Они хотеть украсть мое счастье! Мою голубку!

Он снова закатил глаза. Я вздохнула. В жизни не видела более бездарного представления. Но Эвелина, похоже, считала иначе. Я покосилась на подругу и онемела от возмущения. Судя по всему, эта дурочка поверила стенаниям напомаженного кретина! Непостижимо.

Но я ошиблась. Бледные щеки Эвелины внезапно вспыхнули. Я довольно улыбнулась – эта краска была не чем иным, как краской гнева. Ну теперь держись, глупый ловелас!

– Как вы смеете? – прошептала она яростно. – Разве мало горя вы принесли мне? Да, быть может, я заслужила ваше презрение. Но не потому, что оставила вас, а потому, что сбежала с вами! Однако если вы скажете еще хоть одно порочащее слово по адресу моей подруги, то берегитесь! Вы недостойны даже дышать с ней одним воздухом! Убирайтесь вон! – И Эвелина надвинулась на своего бывшего кавалера.

Альберто отступил, не забывая корчить гримасы, призванные, должно быть, изображать страдание. На пороге он было остановился, но тут я снова пустила в ход свой зонтик и ткнула ему в живот.

– Эвелина, ты не можешь говорить это серьезно! – взвыл он. – Ты болеть! Ты не понимать! Я ходить жениться на тебе. Я предлагать тебе свою руку и свое имя. Никакой другой мужчина не жениться на тебе, когда узнать...

Наш дорогой Альберто оказался удивительно проворным малым – с ловкостью обезьяны он отскочил в сторону, когда я попыталась ткнуть зонтиком ему в глаз. Я прицелилась снова, но помешала Эвелина, схватив меня за руку.

– Амелия, зонтик нам еще пригодится! – Она презрительно усмехнулась. – Не стоит его ломать.

Свое оружие я опустила весьма неохотно.

– Но надо же его как-то наказать. Он ведь пытается тебя шантажировать. Нет уж! – И, выставив зонтик, я снова бросилась на смазливого прохвоста.

И снова Эвелина успела поймать меня за руку.

– Он может объявить о моем позоре хоть всему миру, – холодно сказала она. – Поверь мне, Амелия, этот человек больше не имеет надо мной власти.

Альберто бочком двинулся к двери, голося:

– Шантаж? Угроза? Dio mio, как же ты меня не понимать! Я тебя любить!

– Любить! – Я демонически расхохоталась. – Любить?! Если вы еще хоть раз посмеете сунуть к нам нос, то я засажу вас в тюрьму! Кстати, по слухам, египетские тюрьмы не грешат комфортом, так что, не сомневаюсь, вам там очень понравится. Если же вы предпочитаете иметь дело со мной... – и я многозначительно глянула на зонтик.

Альберто надменно выпрямился.

– Так вы мне угрожать?! Не надо угроз. Если дама меня не желать, я уходить! Я приходить сохранить ее честь. Теперь я все видеть! У нее есть другой! Ведь это правда? Кто он?!

Сбоку от меня раздался какой-то шелест. Я покосилась на Эвелину и поняла, что она собирается упасть в обморок.

– Амелия, ты не могла бы от него избавиться? – слабо прошептала она.

– Разумеется.

Промаршировав мимо Альберто, который при этом нервно отпрянул, я распахнула дверь. Обычно на этаже всегда есть дежурный, и я намеревалась его позвать. Но в этом не было необходимости. На полу, напротив двери, сидел наш драгоман Майкл. Увидев меня, он вскочил на ноги.

– Майкл, будь так добр, возьми этого человека за шкирку и вышвырни вон! – распорядилась я, не считая нужным спрашивать, почему он здесь.

Майкл удивленно округлил глаза, но без лишних разговоров шагнул к Альберто. Тот отшатнулся.

– Не трогать, не трогать, – взвизгнул он, – я уходить, уходить! Я уезжать из Египта. Сердце мое разбивать, жизнь моя...

– Нас это не интересует, – прервала я поток жалоб. – Один вопрос, перед тем как вы «уходить». Как вы нас нашли и где взяли деньги, чтобы последовать за нами?

– Я ходить к британскому консулу в Риме. По дороге я работать на пароходе – у меня морская болезнь, я мерзнуть, страдать, но работать!

– Довольно. Уходите, или Майкл...

– Уходить, уходить!

Альберто в последний раз закатил глаза в сторону Эвелины, затем Майкл сделал шаг вперед, и итальянец стремительно выскочил за дверь.

– Пойду посмотрю, ушел ли он, – улыбнулся Майкл.

– Спасибо, – благодарно прошептала Эвелина. – Как твоя девочка, Майкл? Может, нам снова ее навестить?

– Нет! – просиял Майкл. – Я пришел сказать, что моей малышке лучше. Она уже попросила есть! Я пришел поблагодарить и сказать, что готов отдать за вас жизнь. А теперь я пойду за этим злым человеком.

Как только дверь за ним закрылась, Эвелина разразилась рыданиями.

Правда, рыдала она недолго. Пока я суетилась, разыскивая нюхательные соли и носовые платки, Эвелина пришла в себя и настояла на том, чтобы я села, предварительно отобрав у меня зонтик, с которым я успела сродниться.

– Ты гораздо больше встревожена, чем хочешь себе признаться, Амелия. Разреши, я закажу тебе стакан вина.