Крокодил на песке

Никто не удивился, что всю собственность отец оставил мне, вышеупомянутой опоре и единственной из его детей, у кого не было собственного дохода. Братья восприняли это известие вполне терпимо, как до этого вполне терпимо воспринимали мою преданность папе. Взрыв произошел лишь после того, как стало известно, что этой собственностью является не какая-то жалкая сумма, а состояние в полмиллиона фунтов. Они допустили обычную ошибку, полагая, будто рассеянный ученый обязательно должен быть непроходимым глупцом. Нежелание моего отца склочничать с мясником было вызвано вовсе не неумением, а отсутствием интереса. Зато вопросы, связанные с вложением капитала, биржей и прочими таинственными материями, его очень интересовали. Свои финансовые дела наш родитель вел чрезвычайно скрытно и, к всеобщему изумлению, скончался весьма состоятельным человеком.

Как только этот факт обнаружился, произошел взрыв. Мой старший брат Джеймс опустился до того, что принялся кричать, будто отец на старости лет сошел с ума, а я, мол, воспользовавшись его невменяемым состоянием, втерлась к нему в доверие. В спор пришлось вступить мистеру Флетчеру, нашему семейному адвокату. После скандала, учиненного Джеймсом, ко мне потянулась вереница заботливых племянниц и племянников. Они наперебой заверяли в своей преданности, которая последние десять лет выражалась в полном отсутствии этой самой преданности. Золовки в нежных выражениях приглашали поселиться у них. Со всех сторон на меня обрушились предостережения о зловещих охотниках за состояниями.

Эти предостережения нельзя было назвать бескорыстными, однако они были совершенно излишними. Девица средних лет – а мне к тому времени стукнуло тридцать два года, и скрывать этот факт я считала унизительным – должна быть совсем уж дурочкой, чтобы не понять, что своей возросшей популярностью она обязана внезапно свалившемуся наследству. А собственную наружность я всегда считала весьма посредственной.

Попытки родственников, как и многочисленных не обремененных брачными узами джентльменов, завоевать мое внимание то и дело ввергали меня в мрачное веселье. Гостей я не гнала, даже, напротив, всячески поощряла светские визиты – неуклюжие усилия родственничков и женихов заставляли меня смеяться до слез.

Но в один прекрасный день мне вдруг пришло в голову, что нельзя так много хохотать – недолго превратиться в прожженного циника. Именно поэтому я и решила уехать из Англии, а вовсе не потому, что испугалась выскочить-таки замуж за какого-нибудь болвана, как намекали некоторые злобные людишки. С детства мечтая о путешествиях, теперь я решила посетить все те места, которые изучал мой отец, – Грецию и Рим, Вавилон и Фивы.

Приняв решение, я тотчас погрузилась в предотъездную суету. Уладила дела с мистером Флетчером и получила от него предложение вступить с ним в брак, от которого отказалась с тем же добродушием, с каким оно и было сделано. Адвокат по крайней мере был честен.

– Я думаю, стоило попытаться, – спокойно заметил он.

– Кто не рискует, тот не выигрывает, – согласилась я.

Мистер Флетчер задумчиво посмотрел на меня.

– Мисс Амелия, могу я спросить, на этот раз уже как адвокат, есть ли у вас намерение вступить в брак?

– Никакого! Я принципиально возражаю против брака. – Седые брови мистера Флетчера поползли вверх, и я поспешила добавить: – Для себя, разумеется. Полагаю, что для некоторых женщин брачные узы – вполне приемлемая кабала, поскольку бедняжкам больше ничего не остается. Но зачем независимой, умной и энергичной особе подчинять себя капризам и тирании глупого мужа? Уверяю вас, я еще не встречала мужчины разумнее себя.

– Охотно верю! – рассмеялся мистер Флетчер.

Адвокат на мгновение заколебался; я поняла, что он борется с желанием задать еще один непрофессиональный вопрос.

– Почему вы носите такие ужасные платья? – неожиданно выпалил он. – Если для того, чтобы отпугивать ухажеров...

– Ну, знаете, мистер Флетчер! – возмутилась я.

– Прошу прощения... – Мистер Флетчер вытер лоб. – Не могу понять, что на меня нашло.

– Я тоже. Что касается платьев, то они вполне соответствуют той жизни, что я веду. Нынешние моды совершенно непрактичны для деятельной женщины. Юбки такие узкие, что в них ковыляешь как парализованная, а корсеты такие тесные, что каждую минуту рискуешь умереть от удушья. А уж турнюры! Из всех идиотских изобретений, навязанных беспомощным женщинам, турнюр, безусловно, самое гнусное. Конечно, деваться от них некуда, но по крайней мере я имею право не навешивать на себя всякую дребедень. До чего ж глупо я бы выглядела во всех этих рюшечках и оборках!

Или в платье, отделанном мертвыми птицами, я такое однажды видела, представляете?!

– И все же, – с улыбкой заметил мистер Флетчер, – я всегда считал, что вы бы выглядели значительно привлекательнее именно в оборках.

Возможность прочесть лекцию вернула мне хорошее расположение духа. Я улыбнулась в ответ и решительно покачала головой.