Крокодил на песке

Мы кое-как взобрались по лестнице и остановились перед выходом из пещеры. Узкий проход был плотно завален камнями.

Я затушила свечу – нечего попусту тратить драгоценный источник света – и нагнулась, чтобы начать расшвыривать камни.

– Осторожно! – раздался голос Эмерсона. – Вы можете устроить камнепад, который сметет нас как пушинку.

Он закрепил свою свечу на скальном выступе, и мы принялись за работу.

Разгребать пришлось долго. Возможно, не так долго, как нам казалось, но первая свеча почти полностью догорела, когда снаружи послышался звук. Голос... Это был человеческий голос! Я едва не закричала от радости. Поначалу мы не могли разобрать слов. Через несколько томительных минут голос стал четче, человек говорил по-арабски. Я узнала его. Напряжение мое было столь велико, что я даже поняла смысл незнакомых слов! Голос принадлежал Абдулле. Он спрашивал, находимся ли мы внутри.

– Естественно, мы внутри! – раздраженно крикнул Эмерсон. – О сын слепца, о кривоногий мул, где же нам еще быть?!

Ответом на этот неделикатный вопрос явился радостный возглас. Следом раздался еще один. На сей раз кричали по-английски:

– Держитесь, мисс Амелия, держитесь! Это я, Лукас! Я сейчас вас освобожу!

Эмерсон быстро сгреб меня в охапку, толкнул к стене и навалился сверху.

Хотя я пишу эти строки в одиночестве, поскольку мой добровольный критик отправился по делам, все же не решаюсь сказать, какие мысли мелькнули тогда в моей голове. Я знала, что Эмерсон – человек не слабый, но я и понятия не имела, сколько в нем силы, пока не почувствовала, как трещат мои кости. Я думала... Я надеялась... Ладно, что уж там. Я вообразила, будто он меня обнимает, – видимо, радость избавления лишила Эмерсона даже жалких остатков разума.

По счастью, эти нелепые мысли недолго резвились в моей голове. Каменная баррикада с жутким грохотом подалась, и огромные булыжники весело запрыгали по ступеням. Я почувствовала, как Эмерсон дернулся, и поняла, что по крайней мере один булыжник в него попал. Я же находилась в полной безопасности, поскольку тело Эмерсона защищало меня от каменной лавины. В безопасности и духоте, поскольку Эмерсон не нашел ничего лучшего, как с силой прижать мое лицо к своей груди.

Еще мгновение – и я бы наверняка задохнулась, но Эмерсон, похоже, решил насладиться моей смертью в другой раз, так как вдруг резко отстранился. Несколько секунд я безмолвно ловила ртом воздух, потом до меня дошло, что воздух, который я столь увлеченно глотаю, чист и свеж, а в глаза бьет ослепительный солнечный свет.

Я захлопнула рот и зажмурилась. Сквозь ресницы мне было видно, как из-за каменной груды вынырнули два человека. Осторожно открыв глаза, я огляделась. Эмерсон стоял, привалившись к стене, его левая рука была неестественно вывернута. По лицу струился пот, разрисовывая чумазую от пыли физиономию жутковатой татуировкой.

– Чертов глупец! – прохрипел Эмерсон.

– Вы ранены, – проницательно заметил Абдулла.

– Опытный десятник... не должен был... действовать как стенобитное орудие...

– Я говорил, чтобы он вел себя поосторожнее, – подал голос Лукас. – К сожалению, мой арабский не слишком понятен.

У него был такой смущенный вид, а у Абдуллы такой загадочный, что я тотчас сообразила, кто же истинный виновник происшедшего. Однако прояснять этот вопрос было ни к чему.

– Абдулла хотел поскорее вызволить нас. Давайте не будем никого обвинять. Мистер Эмерсон, у вас сломана рука?

– Вывихнута. – Эмерсон скрипнул зубами. – Нужно вернуться в лагерь... Уолтер знает, как...

– Вы не сможете дойти, – возразила я.

Это была сущая правда, что всякий, кроме Эмерсона, тут же признал бы. Колени у него подгибались, и лишь стена не давала упасть.

– Нет, смогу! Смогу...

– Ладно-ладно, сможете, но в этом нет никакой необходимости. Я однажды видела, как хирург дернул фермера, у которого было выбито плечо, за руку. Думаю, у меня получится! Если вы подскажете мне...

От этой идеи Эмерсон, казалось, приободрился. Он скосил на меня глаза, и, честное слово, в них блеснули веселые искорки.

– Вам это не понравится, Пибоди.

– Вам тоже, Эмерсон.

Думаю, лучше не описывать последующую процедуру. Когда она завершилась, Эмерсон начисто лишился склонности к ядовитым шуткам, а я тряпичной куклой осела на землю и уронила голову между коленей.

К счастью, Абдулла догадался захватить с собой воду. Мы и до камнепада хотели пить, а уж после успешной операции жажда переросла в навязчивое чувство. Большой глоток оживил меня и придал сил Эмерсону. Напившись, я оторвала лоскут от своей нижней юбки, чтобы подвязать руку страдальца.

Тут к Эмерсону вернулся его несносный характер, и он язвительно протянул:

– Господи, ну прямо как в романах! В этих книжонках героиня непременно жертвует на благое дело свою нижнюю юбку. Такое впечатление, что женщины носят этот нелепый предмет одежды исключительно для того, чтобы воспользоваться им в чрезвычайных случаях.