Крокодил на песке

В моей же памяти они отложились четко и ясно, словно произошли лишь вчера. Никогда так приятно я не проводила время. Нет, разумеется, пришлось испытать несколько страшных минут, но, оглядываясь назад, я ничуточки не жалею о приключениях и опасностях.

Нам тогда пришлось на несколько недель прервать раскопки. Хотя Эмерсон и артачился, но нужно было переправить пленников в Каир и объяснить полиции, что произошло. Я предложила навсегда оставить Альберто в гробнице, поскольку мумиям там самое место, но Эвелина пришла в ужас, так что пришлось отказаться от этой заманчивой идеи.

...Итак, на рассвете мы вернулись на судно. На палубе собралась команда, и Эмерсон произнес убедительную речь. Глядя в круглые черные глаза египтян, он соловьем разливался о том, что мумия побита, да и вообще она была фальшивая, а никакого проклятия нет и в помине. В решающий момент он с видом фокусника, достающего из шляпы кролика, выпихнул на всеобщее обозрение подавленного и испуганного лорда Элсмира.

Увидев, что за происками мумии стоял самый простой смертный, да еще англичанин, матросы развеселились и забыли о своих страхах.

С командой Лукаса сложностей и вовсе не возникло. Их преданность кузен Эвелины купил за деньги, а как только финансовый источник иссяк, испарилась и преданность.

В лагерь и в гробницу фараона немедленно отправили группу людей, которые привели изнывающего от жажды Альберто, а также доставили оборудование экспедиции и наши вещи. Я лично проследила за тем, как переносили на носилках бедного Майкла.

И мы, не мешкая, отправились в Каир.

Поездка была чудесной! Паруса свернули и убрали, и мы плыли по Нилу, влекомые лишь течением великой реки. Случались, правда, мелкие неприятности – то сели на мель, то столкнулись с другим судном, отчего последнее потеряло бушприт, а мы получили порцию проклятий от плывших на нем американцев, но эти совершенно обыденные происшествия не могли испортить нам настроения. Во всем остальном поездка прошла как нельзя лучше, Майкл быстро поправлялся, и вскоре я перестала опасаться за его здоровье. Матросы наперебой старались нам угодить: кок целыми днями колдовал у плиты, балуя нас невероятными блюдами, нам прислуживали как членам королевской фамилии, а капитан Хасан беспрекословно выполнял мои указания.

Ночами луна и звезды освещали наш путь, вода серебрилась в их свете... А Эмерсон хранил молчание.

Я все ждала, когда же он вспомнит, если уж ему не хочется извиняться, о своем возмутительном поведении... о том, как он посмел... словом, о поцелуе. У меня наготове был запас уничтожающих колкостей. Но этот несносный человек не только помалкивал, но и вообще избегал меня с проворством, которое можно было бы назвать чудесами ловкости. На таком небольшом пространстве, как корабль, мы постоянно должны были встречаться. Но в кают-компанию я почему-то всегда входила в тот самый момент, когда Эмерсон спешил из нее выскочить; а стоило мне подняться на палубу полюбоваться игрой лунного света, как Эмерсон тотчас каким-то чудом оказывался внизу.

От Уолтера проку не было. Он целыми днями находился подле Эвелины. Эти двое даже не разговаривали, просто сидели рядышком и тупо таращились друг на друга. Уолтер был разумным юношей, и нежданное наследство, свалившееся на Эвелину, ничуть не уменьшило его счастья. Но, может, Эмерсон смотрел на денежные вопросы иначе?

Через два дня я решила, что ждать больше нельзя. Надеюсь, терпение входит в число моих многочисленных добродетелей, но нерешительность добродетелью отнюдь не является. Поэтому как-то вечером я подкараулила Эмерсона и в буквальном смысле загнала его в угол палубы.

Эмерсон вжался в ограждение, и, глядя на его лицо, можно было подумать, будто перед ним крокодил, который вознамерился проглотить его со всеми потрохами.

Дело происходило после ужина. К столу я надела свое кроваво-винное платье и как следует уложила волосы. Разглядывая себя в зеркало, я даже подумала, что выгляжу совсем неплохо. Может, Эвелина и не так уж ошибалась, называя меня привлекательной? Спускаясь в кают-компанию, я с удовольствием прислушивалась к шелесту пышной юбки и кружевных оборок.

– Ну уж нет! – мстительно сказала я, когда Эмерсон, словно вспугнутый краб, дернулся куда-то в сторону. – И не пытайтесь от меня убежать, Эмерсон, вам это не поможет, поскольку я все равно скажу все, что собираюсь сказать! Даже если мне придется кричать, гоняясь за вами по всему судну. Если хотите, можете присесть. Я же постою. Так мне думается лучше.

Эмерсон расправил плечи.

– Да? Я тоже постою. Так как-то безопаснее. Продолжайте, Пибоди. Я слишком хорошо вас знаю, чтобы перечить, когда вы в подобном настроении.