Крокодилова свадьба

Списав такое чудо на ускорение от бесчисленных чихов, люминограф отдышался, проверил наличие сумки и, уже не надевая шляпы, шагнул в театр.

Призрачно-зеленоватый дым клубился, собираясь в силуэты черепов, своим потусторонним свечением завораживая до мурашек, которые не ограничивались спиной и пробегались по всему телу.

Ну, по крайней мере, такие эмоции он должен был вызвать на сцене – здесь, за кулисами, он уже всех, мягко говоря, достал. Чудные механизмы скрежетали, извергая ввысь клубы дыма. Мигали магические лампы. Тут и там стояли зеркала, которые копошившиеся работники спешно хватали и несли на сцену.

Глиццерин Пшикс нажал на рычажок – и маячащий в зловещей дымке череп начал постепенно таять, пока окончательно не исчез.

Сплошной дым да зеркала – но сколько же с ними мороки!

Юный Пшикс был очень рад, что сегодня, наконец, все спецэффекты увидит публика. Нужно было удостовериться, что механизмы работают слажено, и вместо жутких образов дым вдруг не начнет собираться во что-то непристойное – это приберегли для другого спектакля. Сам Глиццерин, провозившийся с техникой сутками, считал, что проверять ее за десять минут до премьеры – бред, но начальство настояло.

А настойчивость начальства – все равно, что приставленный к виску пистолет. Особенно, когда ты хочешь стать не просто театральным пиротехником, а главным театральным техником по спецэффектам. И от этой должности тебя отделяет малюсенький шажок. В этой ситуации, настойчивость начальства превращается в самое настоящее дуло танка.

Поэтому приходилось спешно возиться и шуметь за сценой, а потом на сцене – расставляя зеркала и готовя дым.

Глиццерин, не то чтобы особо сильный и мускулистый, скорее словно сделанный из картонки, поднял приспособление и аккуратно понес его на сцену. Занавес все еще был задернут, в зале шумели зрители, и магический свет, который пока не погасили, пробивался на сцену. Установив машину, пиротехник Пшикс посмотрел на чудо-механизм, довольно улыбнулся и скрылся.

Ему нужно было спуститься под сцену, чтобы настроить пару механизмов, которые отвечали за искры, огонь и безопасное подобие взрывов. Вот эти вещи, как он считал, точно нужно было проверять за несколько минут до представления.

Глиццерина с детства влекли взрывы, искры и обилие дыма – какое-то время он даже подумывал стать алхимиком. Но, когда подрос и набрался ума, осознал, что господа алхимики обычно взрывают вещи совершенно случайно, во вред себе, и взрывы эти совсем не красивые. Ну и, естественно, в большинстве случаев несут за собой либо гнев соседей, либо одну-другую лишнюю смерть, это не считая кончины самого алхимика.

А пиротехника и спецэффекты – дело куда более безопасное и красивое! Цветные искры, шипение, дым… К тому же, бесплатная возможность смотреть постановки. Правда, даже здесь безопасными взрывы становятся только когда приноровишься.

Но это уже совсем другая история, которую Глиццерин вспоминает со смехом, а его начальство – со злостью.

Пиротехник Пшикс, человек того возраста, когда ты уже не юноша, но еще и не мужчина, в потертом зеленоватом костюме с оттопыренным воротничком, уже собирался нырнуть в открытый деревянный люк и скрыться под сценой.

– Глиццерин! – раздался басистый голос. Пшикс, свесив ноги в пустоту подвалов, остановился.

– Я все проверил, мы все расставили! Осталось только…

– Ну вот и замечательно, господин Пшикс. А теперь быстро бегите сюда и встретьте этого треклятого люминографа, если он вообще явится.

– А почему я, сэр? Это вроде как… – пиротехник не успел договорить, потому что его перебили. Уже потом, задумываясь о произошедшем, Глиццерин понимал, что договори он фразу «это вроде как не мои обязанности», и начальство дало бы ему хорошего пинка.

– Потому что все остальные слишком заняты приемом гостей, а из всей своры за сценой я могу довериться только тебе! – начальство в лице главного режиссера перебило Пшикса.

– Хорошо, но я сначала быстро проверю устройства под сценой…

– Никаких сначала и быстро, бегом в холл! Времени осталось мало, а этому треклятому люминографу, опять же, если он явится, нужно все рассказать.

– Но пиротехника под сценой…

– Подождет! – рявкнул режиссер. – Пшикс, хватит спорить, а?

Главный режиссер Увертюр, видимо, считал, что спички не игрушка только детям – а вот в руках взрослых они даже не обжигают. Обычно именно после такого мышления загораются леса, вынуждая животных превращать свои норки в коммуналки.

Но спорить с начальством может либо настоящий дурак, либо умник, который дураком просто притворяется. Как в самых лучших пьесах одного автора, который вроде как и не существовал, или был женщиной, или все же существовал, меняя тела.

В общем, спорить с начальством может либо дурак натуральный, либо дурак-шут.

Глиццерин Пшикс не был ни тем, ни другим. А потому еще раз посмотрел в темноту, пасть которой открывалась под сценой, вздохнул, захлопнул люк и побежал.