Кролик

В два часа дня мы подъезжаем к дому, где я родился и вырос. Я силюсь узнать двор, скамейки, качели, но они для меня оказываются не роднее любого другого двора. Я бы и не нашел, если бы не вбил точный адрес в навигаторе. Мы подходим к двери в подъезд, я жду, что Кролик откроет ее или наберет хитрый код на домофоне, но она просто ждет, пока кто-нибудь выйдет.

– А ты уверена, что он не переехал? – спрашиваю я, когда мы уже звоним в дверь Майлса.

В этот момент дверь нам открывает какой-то старик. А я же…

– Кролик! – это, все-таки, Майлс. Ему должно быть что-то около сорока пяти, но выглядит он на все шестьдесят. Волосы поседели, лицо заросло неопрятной, тоже седой бородой. Он все еще носит костюм и, кажется, так и не начал мыться. Он не замечает меня, смотрит только на Кролика и, что? Плачет? – Кролик? Ты? Как ты? Ты вообще не изменилась? Как?

– Делаю, что хочу, Майлс, ты же помнишь. Пригласишь войти? – Майлс отступает в сторону, Кролик заходит в квартиру, я – за ней, на меня они оба не обращают внимания. Мы проходим на кухню, Кролик садится на стул, Майлс плюхается прямо у ее ног, я же остаюсь стоять так, чтобы мне были видны лица обоих.

У Майлса во взгляде, тут уж не ошибешься, любовь, тоска, надежда. У Кролика – печаль и, я снова ощущаю укол ревности, нежность. Она протягивает руку, ту, на которой спрятана татуировка, и легко касается щеки Майлса. А он знает про татуировку? Майлс накрывает ее руку своей и я со всей очевидностью осознаю, что о теле Кролика Майлс знает куда больше моего.

– Я ждал тебя. Я снова видел кошку. Почему ты не пришла?

– Ты не справился и в первый раз. Я приходила к другим.

– И он?..

– Она. Нет, как и ты.

– И все повторялось снова?

– Плюс-минус. В этот раз никого не осталось. Так что, все же, очень удачно, что ты видел ту кошку.

Тут Майлс поворачивает голову ко мне, впервые замечает, изучает мое лицо.

– Какой-то из тех пацанов, да? Уж точно не признаю, кто, я и имен не помню. Считали меня психом, слушали, потому что один хрен, больше делать нехрен, – он отворачивается, – как же так вышло, что я ничего не помню, Кролик? Как вышло, что они все стерли?

– Я же говорила тебе. Про мужика в костюме пчелы, помнишь? Дело не в мире, а в способе наблюдения. Не с миром что-то не так. Сломался наш способ смотреть на него, понимаешь?

Кому она это говорит? Майлсу или мне? Я слышу, как к дому подъезжает машина, останавливается, кажется, прямо под окном Майлса.

– Ерунда, Кролик. Ты же помнишь, что они устроили? Просто из-за способа наблюдения, а? Это была почти что война!

– И об этом я тоже тебе говорила. Это не порабощение, это симбиоз. Взаимовыгодный. И защищающий себя.

Окно у Майлса открыто, и мы все хорошо слышим звук открывающихся и закрывающихся автомобильных дверей, шаги по асфальту.

– Это за мной, Кролик, да?

Кролик кивает.

– Кролик, нет! – Майлс хватает её за руку – Кролик, ты… – он осекается на полуслове, силится продолжить фразу, но не может, словно невидимая рука затыкает ему рот.

– Да, Майлс? – Кролик смотрит на него, едва не плача.

– Я понял! Кролик, ты… Ну же, ты знаешь, что я понял. Ты, Кролик, ты…

– Ничего ты не понял.

Кролик встает, выходит из кухни, в коридор, на лестницу. Я спешу за ней. «Кролик! Ты…» – летит нам вслед. Выйдя из квартиры, мы поднимаемся на этаж выше. Оттуда нам видно, как трое мужчин заходят в подъезд, открывают дверь в квартиру Майлса. Я рвусь вниз, нельзя же так! Но Кролик хватает меня за куртку.

– Ничем ты ему не поможешь. Пойдем.

Мы выходим на улицу. Точно под окном Майлса стоит зеленый мерс.

– Кролик! – я решительно останавливаюсь, – Я никуда не пойду, пока ты не объяснишь, что за херня!

Кролик вздыхает, отходит к своей машине, снова усаживается на капот, на этот раз не снимая ботинки, жестом приглашает меня сесть рядом.

– А может, уедем от тех мужиков, а? – удивляюсь я.

– Да они нас и не заметят, – Кролик кивает в сторону подъезда, из которого как раз выходят четверо мужчин. Не глядя по сторонам, они садятся в свой зеленый мерс и уезжают.

– Так все, что говорил мне в детстве Майлс – правда? Существует какой-то заговор? Мир во власти, э-э-э, проводов? Стирание памяти? Идет какая-то подпольная война?

– Ну, насчет войны он загнул, конечно, – вздыхает Кролик, – Так, зачистят баги, и все. Стирают ли память? Ты сам-то помнишь, что было месяц назад? А сколько зашло в подъезд, а сколько вышло? С миром какая-то хрень, тут он прав. Но с миром всегда какая-то хрень. Не война, так чума, не чума, так вот, зациклится и хрен расциклишь. Мне ведь тоже никто ничего не объяснял. Мне говорят «Беги, Кролик», и я бегу. Чтобы вы меня нашли. Кто говорит? Я не знаю, но думаю, все та же система.

– Так ты – приманка?

– Не думаю. Скорее закономерное порождение системы, созданной на основе человеческого разума.

– Кем созданной?

– Да никем. Кто такую ерунду создаст? Разве что случайно. Это симбиоз. Мы слишком влились в технику, а техника – слишком влилась в нас. В итоге получили систему, которая периодически лагает, как любая программа, да еще и стремится к саморазрушению, как человек.