Кролик, беги

Он протягивает Гарри правую руку, а левой крепко вцепляется ему в предплечье. Кролик вспоминает, что у него всегда была твердая рука. Тотеро стоит и, не отпуская Кролика, мрачно улыбается. Нос у него искривлен, один глаз широко открыт, над вторым опустилось тяжелое веко. С годами лицо его становится все более несимметричным. Лысеет он неравномерно – приглаженные седые и светло-коричневые пряди полосами прикрывают череп.

– Мне нужен ваш совет, – говорит Кролик. – То есть, в сущности, мне нужно где-то выспаться.

Тотеро молчит. Сила его как раз и состоит в этих молчаливых паузах; он усвоил этакий педагогический прием – прежде чем ответить, подольше помолчать, пока слова не станут более весомыми.

– А что у тебя дома? – спрашивает он наконец.

– Дома у меня вроде бы и нет.

– То есть как это нет?

– Там было скверно. Я сбежал. Правда.

Новая пауза. Кролик щурится – его слепит солнечный свет, который отскакивает от асфальта. У него ноет левое ухо. Зубы на левой стороне тоже вот-вот разболятся.

– Не слишком-то разумный поступок, – замечает Тотеро.

– Там была жуткая неразбериха.

– В каком смысле – неразбериха?

– Сам не знаю. Моя жена алкоголичка.

– А ты пытался ей помочь?

– Ну да. Только как?

– Ты с ней пил?

– Нет, сэр, никогда. Я эту дрянь не перевариваю, просто вкуса не терплю, – с готовностью отвечает Кролик: он горд, что не пренебрегал заботой о своем теле и теперь имеет возможность доложить об этом своему бывшему тренеру.

– А может, и стоило бы, – помолчав, замечает Тотеро. – Может, если б ты делил с ней это удовольствие, она сумела бы держать себя в узде.

Кролик, ослепленный солнцем, оцепеневший от усталости, не улавливает смысла сказанного.

– Ты ведь, кажется, женат на Дженис Спрингер? – спрашивает Тотеро.

– Да. Господи, как она глупа. Непроходимо глупа.

– Гарри, это очень жестокие слова. Нельзя так говорить. Ни о какой живой душе.

Кролик кивает – Тотеро, как видно, твердо в этом убежден. Он начинает слабеть под тяжестью его пауз. Они стали еще длиннее, словно и сам Тотеро ощущает их вес. Кролику снова становится страшно – уж не рехнулся ли его старый тренер? И он начинает все сначала:

– Я думал, может, соснуть часика два где-нибудь в «Солнечном свете». Иначе придется ехать домой. А я уже сыт по горло.

К его великому облегчению, Тотеро начинает суетиться, берет его под руку, ведет назад по переулку и говорит:

– Да, да, конечно, Гарри, у тебя ужасный вид, Гарри. Ужасный.

Железной рукой вцепившись в Кролика, он подталкивает его вперед, заставляя сжатые кости прямо-таки тереться друг о друга. В мертвой хватке Тотеро есть что-то безумное. Голос его звучит теперь отчетливо, торопливо, весело и, словно острый нож, врезается в ватное тело Кролика.

– Ты просил у меня две вещи, – говорит Тотеро. – Две вещи. Место, где поспать, и совет. Ну вот, Гарри, я дам тебе место, где поспать, при условии, при условии, Гарри, что, когда ты проснешься, у нас с тобой будет серьезный, долгий и серьезный разговор о кризисе в твоей семейной жизни. Скажу тебе сразу, Гарри, я беспокоюсь не столько о тебе, я слишком хорошо тебя знаю и уверен, что ты не пропадешь, Гарри, но дело не в тебе, а в Дженис. У нее нет твоей координации движений. Ты обещаешь?

– Ладно, что именно?

– Обещай мне, Гарри, что мы с тобой подробно обсудим, как ей помочь.

– Ладно, да только я, наверно, не сумею. То есть я хочу сказать, что она не так уж мне нужна. Была нужна, а теперь нет.

Они подходят к цементным ступенькам и к обшитому досками входу. Тотеро открывает дверь своим ключом. В здании пусто, молчаливый бар окутан полутьмой, маленькие круглые столики, когда за ними никто не сидит, кажутся хилыми и шаткими. Электрическая реклама на стене за стойкой выключена и мертва – пыльные трубки и мишура. Тотеро чрезмерно громким голосом произносит:

– Я не верю. Не верю, что мой лучший ученик превратился в такое чудовище.

Чудовище – это слово с грохотом топочет вслед за ними по ступенькам лестницы, когда они поднимаются на второй этаж.

– Я немножко посплю, а потом постараюсь подумать, – извиняющимся тоном говорит Кролик.

– Молодец. Это как раз то, что нам надо.

Интересно, кому это нам? Все столики пусты. Солнце рисует золотые квадраты на коричневых шторах над низкой, черной от пыли батареей. Мужские ноги выбили дорожки на узких голых досках пола.

Тотеро ведет его к двери, в которую он никогда не входил; они поднимаются на чердак по крутой лестнице, похожей на прибитую к стене стремянку, между ступеньками виднеются электрические провода и изодранные обои. Наверху довольно светло.

– Вот моя обитель, – говорит Тотеро, возясь с клапанами на карманах своей куртки.