Кролик на последней станции(СИ)

Начиная новый день, каждый из смотрителей Маяка принимался за свои обязанности. Когда дело доходило до синхронной работы за голографическими панелями, и там не возникало затруднений. Только пару раз Кира сунула руку вниз, ища там инстинктивно кого-то, и тут же убрала её, замахнувшись на воздух. Кролик в это время стоял рядом, и ей приходилось поднимать взгляд, а тот всё не кончался.

В этот момент он не хмыкнул привычно, но и не сделал одолжение - не отвернулся. И всё время чего-то ждал. Это ожидание разливалось вокруг резким гулом.

Его пищевые привычки тоже изменились, но и синтезатор он настроил сам, при этом поначалу приговаривая:

- До чего удобно орудовать пальцами!

Следом ещё что-то пробормотал, а потом притих. И эти возгласы прекратились совсем. Один только Маяк продолжал делать своё дело, не уступив ни на миг да, ни в чём. И какие бы незначительные происшествия не смущали ход событий внутри, снаружи он оставался всё таким же невозмутимым. Волны налетали на скалы, а в ясную погоду - что случалось куда как чаще - солнце подбиралось к нему с востока и наскакивало подобно шкодливому щенку. Всё набухало, забираясь в каждую щель, да норовило вскарабкаться в окна. Но старый Маяк и там знал порядок, его окна делали этот свет своим. Его механизмы крутились исправно, ровно поклацывали шестерёнки и солнечные панели обращали внешнюю силу во внутреннюю. Голографические панели в нужный час отображали нужную информацию. В воздух поднимались антенны и гладкими круглыми головками направляли сигнал то в космос, обращая свой взор в безмолвные материи, то сканировали ветер, и снова забирались под крышу. По ровной зелёной траве прохаживались боты и занимались только им доверенной работой.

Один из них привычно вернулся весь в водорослях, к тому же выключенными отталкивающими панелями. Он выставил "руку" и нажал на нужный участок двери. Проник внутрь образовавшегося прохода и подлетел к столику, красующемуся голой столешницей. Да водрузил туда самую большую раковину, какая только поместилась в его грузовом отсеке. Бот ещё покрутился на месте и полетел себе прочь, его дела здесь закончились.

К вечеру раковину заметила Кира. Она уже было собралась подойти ближе, но тут ощутила всё тот же взгляд, так похожий на хищный и отошла в сторону.

- Что, даже не посмотришь? - кролик не выглядел раздосадованным. Собственно говоря, весь его вид был на удивление спокоен. Сколько уже времени прошло с момента его трансформации? Полторы недели? Две? Эти дни падали как тяжёлые кирпичи и каждый из них вспыхивал в голове. Отмеривались, как отмеривается нечто недозволенное.

- Она хороша, - голос Киры звучал ровно, даже более того - профессионально вежливо. - Когда-то очень давно мне удалось найти похожую, но в ней было ещё стекло.

Кролик слушал, больше сам её голос - чем слова, всё такой же выверенный.

- Морское стекло, удивительно, как оно сохранилось до сих пор. Очень гладкое, трёх цветов: оранжевое, синее и зелёное. Я так с ним ничего и не сделала, оно лежит где-то.

Кролик молчал. Теперь он сам походил на Друга с этим отстранённым истинным взглядом.

- Что, не нравится? - вдруг спросил он. - Обычно так на меня глядишь ты.

- Это не так.

- Ой ли?

Эта его старомодная манера говорить, она стала ещё заметнее. Была некая архаичность и в его жестах, несколько вырожденных. Кира знала, что такое предупредительность и элегантность, здесь же они приняли другие формы. И за каждым жестом стояло что-то ещё, что грозило вывернуться наизнанку с каждой секундой.

Люди, не признавшие Переход. Каждую секунду от них можно было ожидать чего угодно, обращения к древним архетипам, полного слияния с фетишистскими практиками и разные желания, давным-давно отмершие в современном мире. И если прочие упорствующие были просто как рудиментарные органы в общей системе Перехода, то этот всё время норовил извернуться и учудить нечто эдакое.

А ещё они напоминали рану, не желающую заживать. Кичащиеся своей...

- Почему ты даже если и смотришь на меня, то как... смотритель! - и резок был его обвинительный тон. Кролик так и стоял, со сложенными руками, весь изображая крайнюю степень выразительности.

- Я и есть смотритель, как и ты, - важно заметила Кира, однако и сама в этот момент не удержала голос, и кролик в восторге ткнул в неё пальцем.

Ей пришлось про себя выругаться.

- Вот видишь! - и он кинулся ближе. - Всё изменилось! А я ведь ничего не сделал, ну ничего глобально плохого, - добавил он, вспомнив о забытых под её кроватью носках. - И где же эти разговоры о смысле Перехода, о последних людях и этой твоей морали?

- Ты всегда говорил, что они навевают на тебя тоску, - сказала Кира.

- Навевают! - взбеленился кролик. - Но они у нас были. Почему теперь нельзя так, как раньше? Что? Неужели всё дело в том, что я стал прежним, что молчишь?

Он и сам замолчал, а потом сказал тихо.

- Значит, кроликом я тебе нужен больше, чем человеком?

Куда делось всё его бахвальство и задиристость? Что-то усталое прозвучало в этом голосе и тяжёлое.

- Нет, дело кончено же не в том, - но она умолкла.

Конечно же в этом.