Кроме нас - никто

Майор Солоухин договорился с полковником Раухом о свободном выезде машин спецназа за пределы военного городка. Объяснил это необходимостью прислушиваться к разговорам в городе и разведать обстановку относительно настроений в простом народе. Волшебное слово «Мураки» стало больше чем паролем и сделало полковника очень даже сговорчивым. Более того, поскольку в самом спецназе были только боевые машины, не слишком удобные из-за своей заметности для передвижений по городу, и не было ни одного «уазика», Солоухин выпросил у полковника еще и «уазик», за руль которого пожелал посадить одного из своих офицеров. Этому воспротивился командир автороты, но волшебное слово и здесь сыграло свою роль, и полковник отдал жесткий приказ вместо просьбы.

Дела в спецназе пошли странные и не очень понятные для тех, кто не был посвящен в курс дела. А посвящены полностью были только четыре человека и частично Доктор Смерть. Полковника, чтобы не мешал в ожидании генеральских погон себе на усталые плечи, тоже держали в неведении. Впрочем, полковник, по тем же соображениям, сам желал быть в неведении, понимая, что Солоухин затевает нечто, а вовсе не собирает данные на улицах с помощью интервью, поскольку переводчика старшего лейтенанта Николаева спецназовцы к делу не привлекали. Видимо, пока не было надобности. И Раух отворачивался, когда спецназовцы не хотели, чтобы он смотрел в их сторону. В случае непредвиденной неприятности всегда можно отговориться незнанием ситуации и свалить все на спецназ. В случае же удачи лавры придется делить поровну. Заслужил, значит, потому что вовремя отвернуться тоже следует уметь.

Странность же ситуации заключалась в том, что четверо офицеров перестали летать на частые для всех остальных операции. В результате лететь приходилось тем, кто только что вернулся из боя, чтобы устроить через непродолжительное время полета новую засаду и вступить в очередной бой, счет которым был уже, кажется, полностью потерян. Караваны с оружием через пакистанскую границу так и шли один за другим, и их следовало останавливать. Их необходимо было останавливать! Более того, полковник Раух полностью перестал запрашивать для своего соединения патроны, потому что ящики с патронами вывозили с места гибели караванов вертолетами. За это можно было благодарить душманов и тех, кто заботился о финансировании поставок.

Но и оставшиеся в городке тоже не сидели без дела. Причем, если другим приходилось работать большей частью по ночам, в прохладе, им выпали дневные жаркие и пыльные часы. Но это не останавливало.

Чаще всего за пределы части выезжали старшие лейтенанты Вадимиров и Семарглов. За три дня накатали километров больше, пожалуй, чем машина накатывает за месяц обычной эксплуатации. Это сказал полковнику Рауху командир автороты, каждый вечер проверяющий спидометр. Старлеи сменяли один другого за рулем, но ехали непременно вдвоем. Несколько раз выезжал капитан Топорков, один, но этот пользовался «уазиком» только единожды, а потом ему больше приглянулась боевая машина пехоты. И тоже сидел за управлением он сам, отказавшись от механика-водителя. Из пристрастия к транспортному средству можно было сделать вывод, что капитан отправляется куда-то за город. На БМП ехать туда, где прикрыть тебя некому, всегда надежнее. Никто не подумает, что в машине только один человек, и не полезет на обострение, опасаясь угрожающего поворота пушки. Легкая пушка машины была не только боевым оружием, но и профилактической мерой или просто мерой устрашения.

Вечером, но еще засветло приехал капитан Топорков, поставил машину в автопарк и сразу направился в палатку к майору. Тот сидел за какими-то бумагами. Кажется, заполнял спецификацию по проведенным полетам и готовил акт на расходование боеприпасов.

– Как дела? – Майор, не любящий бумажную волокиту, обязательное для каждого командира подразделения заполнение различных форм и формуляров, выглядел недовольным.

Топорков же выглядел, наоборот, довольным и даже румянился лицом, что даже сквозь загар было видно. Помимо того, что он вообще любил ездить на БМП и чувствовать легкую управляемость тяжелой машины, он еще, похоже, прибыл с хорошими вестями.

– Кажется, нашел нечто подходящее. От города километров десять. Маленький кишлак в стороне от дороги. С десяток домов. Из жителей только старуха в чадре, черная коза и два симпатичных белых козленка. Понимаешь, коза черная, а козлята у нее белые… Интересно, какой масти козел?

– Червовый… – проворчал в ответ майор. – Черное и белое вообще, согласно законам физики, мало друг от друга отличаются. Все зависит от того, с какой стороны смотреть. Давай ближе к делу, у меня времени мало…

Капитан глянул на бумаги и вздохнул. Когда он командовал отдельной ротой, ему приходилось заниматься такой же волокитой.