Кроме пейзажа. Американские рассказы (сборник)

Он действительно хотел ребенка. Детей. В высказываниях нескольких его персонажей встречается пожелание «распространить себя в народах», стремление увидеть собственные черты в детях от любовницы-негритянки, кореянки, таиландки, шведки. Звучит, конечно, странновато, если только не знать, что своего единственного сына от первого брака, заключенного и расторгнутого в очень ранней молодости, Дай оставил вскоре после его рождения. С возрастом этот вакуум стал тревожить его, как незаживающая рана. Он вызвал сына в США, но тот приехал взрослым и незнакомым ему человеком со своими интересами и планами. Поблагодарив папу за труды, он поселился в далекой Калифорнии, исправно отправляя ему поздравительные открытки ко дню рождения и большим праздникам.

Первой на предложение завести ребенка клюнула официантка Юля. Он это предвидел. Дело в том, что вскоре после отъезда в Израиль ее родители умерли. Мать ушла из жизни через год после отца. Не исключено, что недалеко от алмазных приисков, где они трудились, располагались урановые рудники. Юля рассказывала, что ее ощущение полного сиротства становилось совершенно невыносимым, когда, гуляя по Иерусалиму, она останавливалась у открытого окна дома, где за субботним столом собралось четыре поколения одной семьи.

Светик приняла его второй, но все равно с распростертыми объятиями. Она сидела без работы, денег и любовников, постоянно ожидая появления домовладельца с просьбой очистить помещение. Дай, обеспечивший ей полгода редкой для нее стабильности, стал подарком судьбы.

Лена открыла ему дверь нерешительно, со вздохом, предполагавшим, что в ее положении выбирать не приходится. Но он был так нежен с ней, а потом так страстен, а потом снова так нежен, что она простила ему и грозу, и испорченный телефон, и суровые слова прощанья на автоответчике, и несколько лет очередных проб и ошибок, о которых даже вспоминать было тошно.

Как этому авантюристу удавалось в его состоянии поддерживать отношения сразу с тремя женщинами – не знаю. Но он любил. Его, кажется, тоже любили. Потерю веса и бледность его любовницы списывали на слишком активную сексуальную жизнь, которая длилась ровно три месяца. Потом он либо просто устал, либо же ощутил, что пора сматывать удочки, иначе его разоблачат.

Забыл сказать, что из дому он ушел, чтобы не видеть разбитую горем Ольгу. Она упорно добивалась, чтобы он сдался врачам, а главное – вязала его по рукам и ногам, когда свобода ему была нужна, я извиняюсь за двусмысленность, как жизнь.

Сообщив возлюбленным, что едет в Россию, где якобы готовилась к выпуску его книга, он уехал в город Портленд, что в штате Орегон, напоминавший ему своими платанами родную Одессу. Еще через месяц он сдался в хоспис, где неслышно переместился из наркотического полузабытья в полное забытье и далее по цепочке, конец которой скрыт от наших земных взглядов. Он оплатил похороны заранее, выбрав самый недорогой гроб из пристойных. От картонного за четыреста баксов отказался, вероятно в последний раз в жизни рассмеявшись – от мысли, что не хотел бы нарушать кладбищенских приличий.

Каждому, повторяю, воздается по вере его или, если хотите, по устремлениям, поэтому официантка Юля родила двойню – мальчика и девочку. Певица Света родила мальчика. Лена – девочку.

Это можно считать чудом, поскольку все три могли легко прервать беременность. Возможно, этого не случилось, потому что из своей последней портлендской квартиры он отправил им письма, в которых объяснял, что произошло, и прощался с ними, признаваясь, что получательница письма была его самой главной в жизни любовью. Текущая любовь – всегда самая главная. Письма были совершенно душераздирающими. По ироничному замечанию Ольги, тоже получившей свое письмо, Дай был мастером конца. Он действительно умел вкладывать в финал своих текстов такой мощный эмоциональный заряд, что, перечитывая некоторые из них не в первый и даже не во второй раз, я испытывал жжение в глазах.

За два десятка лет работы в газете у Дая собрался приличный пенсионный фонд. Он уведомил своих подруг, что средства из него будут поделены на равные части между наследниками, каковыми следует считать его детей и их матерей. Дележ привел к тому, что четыре женщины встретились. Не сомневаюсь, что это полностью соответствовало плану Дая. По меньшей мере в двух его рассказах персонаж стремится познакомить жену с любовницей в надежде на то, что у них возникнет «тройственный союз», в котором не останется обиженных и обделенных его драгоценным вниманием.

Первой реакцией четырех женщин был шок. Потом осознание того, что ни у одной из них нет оснований предъявлять друг к другу какие бы то ни было претензии. Ни одна из них ни у кого ничего не украла, ни одна из них никого не обманула. Дети каждой были его детьми и, соответственно, братьями и сестрами.

За первыми осторожными телефонными звонками последовали первые встречи, вздохи, жалобы, объяснения, слезы и затем объятия. Боже, какой идиотизм! Несчастный человек! Это же надо было такое придумать! Бедный, бедный, бедный, бедный Дай!