Кроме пейзажа. Американские рассказы

Но вернемся на дорогу возле городка Лейк-Ронконкома. Тихо меркнет серый октябрьский день. Серые газоны оторочены такими же серыми кустами. В окнах домов — мутный желтый свет. Рядом с Региной в машине сидит Бейдер Хоббит. Грузный мужчина с обвислыми щеками и грустными глазами бульдога владеет домом для престарелых в Бруклине. Правительство выделяет большие деньги на уход за стариками. У человека, который устраивается между правительством и потребителями его благ, нет оснований жаловаться на судьбу. Нужно только правильно подойти к людям, которые помогают получать государственные подряды. Бейдер сумел. Высоко оценившая этот факт Регина собралась с последними жизненными силами и вползла в его теплую постель. Я не знаю, что это было: чудо или черная магия, скорее второе.

Характер этой связи заставляет Регину переживать даже незначительные неудачи своего друга. Вот уже второй день она пилит его за то, что, поехав по делам в Лонг-Айленд, он оставил открытой машину, и какие-то мерзавцы утащили его портфель с бумажником.

— Как можно было уйти и не закрыть дверь! — снова и снова повторяет Регина. — Убей меня, я не знаю, о чем ты думал!

Регина даже не подозревает, что до попытки ее непреднамеренного убийства осталось меньше минуты. Преступник, заливаясь бессмысленным смехом от выкуренного джойнта, высунул руку с замороженным снарядом из окна задней двери машины и вращает им в воздухе. Его рука движется, как стрелка на часах судьбы: 37 секунд, 36, 35, 34…

— Я думал, что если не найду туалет, наделаю в штаны, — отвечает Бейдер, недавно перенесший операцию на простате. Про себя он добавляет: «Как же ты меня задолбала, старая короста! Как я ненавижу твой гадский русский акцент — биц ми, я дон-но вот ю синк эбаут! Синк эбаут, факинг бич!»

17 секунд, 16, 15…

— Лучше бы ты уже наделал в штаны! — не унимается факинг бич.

«Господи, — со смертной тоской думает Бейдер. — Как было бы хорошо заткнуть ей рот!»

5 секунд, 4, 3…

Мольба Бейдера так искренна, что просто не может остаться безответной.

Раздается сухой хлопок. Лобовое стекло покрывается снежной мозаикой, и краем глаза он замечает, как круглый (серо-голубой?) предмет ударяет его подругу в лицо, вминая нос, очки и выворачивая челюсть вбок и вверх с такой силой, что вся голова грозит оторваться от морщинистой, как гофрированная кишка противогаза, шеи.

Машина резко виляет, но Бейдер успевает схватить руль. После нескольких неудачных попыток он сбрасывает с педали газа неподвижную ногу Регины и давит на тормоз.

Машина замирает на обочине. Бейдер осматривает разрушения. В стекле перед ним зияет дыра диаметром с баскетбольный мяч. Регина, с отброшенной набок головой, наконец умолкла и не подает признаков жизни. В сероватосиреневом предмете на заднем сиденье он с изумлением опознает мороженого индюка. Опознание требует так много времени, поскольку птица прикрыта зеленой бархатной шляпкой с рюшами и желтой ленточкой, сорванной с жертвы. Бейдер ощущает, как сиденье под ним становится горячим.

У Марины Потемкиной черная копна волос, пронзительные голубые глаза и фигура танцовщицы. Конечно, она могла бы найти себе более достойное применение, чем место репортера в иммигрантской газете. Но темперамент препятствует ей. Ее увлекают интриги. С другой стороны — что ей нужно? Туфли от «Маноло Бланика», джинсы от «Армани», белье «Ла Перла» — вот, пожалуй, и все. Остальное ей с удовольствием предоставят те, кто захочет аккуратно снять с нее вышеперечисленные товары. И поверьте мне, таких много! Может быть, я сам — один из них! Может быть, я даже… Черт, я отвлекаюсь!

Сейчас объектом журналистского интереса Марины Потемкиной является депутат легислатуры, бруклинский демократ Мандэл Гейбелс. Это кудрявый мужчина лет шестидесяти пяти, на добрые полголовы выше лилипута средних лет. Нехватку роста он восполняет резким голосом, быстро срывающимся на крик, когда ему нужно установить контакт с аудиторией больше трех человек.

У народного избранника непыльная и прибыльная работа. Но вокруг него, он это знает, как стая голодных волков, кружит банда проходимцев, готовых всеми правдами и неправдами отобрать у него кормушку. В связи с этим главные депутатские усилия Гейбелса направлены не на защиту интересов избирателей, а на сохранение места, где он может защищать их интересы. Для этого ему нужны добровольные пожертвования на избирательные кампании.

Среди самых щедрых жертвователей — владелец дома для престарелых Бейдер Хоббит. На первом этаже этого дома Гейбелс снимает депутатский офис. Он хочет быть рядом с наименее защищенными членами своей общины. Чуть что, они могут толкнуть дверь его кабинета своим костылем и сказать: «Эй, Гейбелс! Сегодня нам недоложили в манную кашу сливочного масла! Займись этим вопросом, а?»