Кромешник. Книга 2

– Ничего на свете не происходит случайно, даже так называемое машинальное действие или движение… Вы назовете мне свое настоящее имя?

– Простите?..

– Вы странный человек, Джерри. Только что вы поведали о себе вещи, которые куда как сильнее и глубже проясняют вас как личность, нежели ваши попытки остаться инкогнито. Имя – пустой звук, но то, что наполняет ваш разум, – это и есть вы. О, я нисколько не покушаюсь на чужую частную и общественную жизнь, но ваш чек скажет мне и ваше имя. Или вы употребите подставных лиц?

– Вы правы, и во многом, профессор. А мое подлинное имя вы узнаете из чека. Надеюсь, вы извините меня за маленькую и безобидную хитрость. Ведь я не знал вас и даже был несколько насторожен.

– Настолько насторожены, что даже о своем главном деле, о фирме рассказывали изумительно расплывчато.

– Разве? Мне кажется, что я был достаточно подробен…

– Это вам только кажется, Джерри. Под такой подробный рассказ можно подвести любую форму деятельности, от благотворительного религиозного фонда до мафии включительно. Тем более что вы, кажется, итальянец?..

Последние слова Коррада произнес по-итальянски. Гек мгновенно, как будто только этого и ждал, перешел на сицилийский диалект.

– Так же, как и вы, профессор, но к мафии все-таки не имею ни малейшего отношения.

Коррада вновь перешел на бабилос:

– А выговор у вас как раз подходящий. Мне, знаете ли, нет дела до профессии моих клиентов. Я ученый и врач, моя область – личные, а не социальные заболевания. Мафия же, как я считаю, болезнь социальная…

– Знаете, профессор, мне довольно долго довелось жить на Сицилии, но никогда и ни от кого я не слышал там о мафии. И вообще это дурацкая социальная выдумка полиции и журналистов.

– Даже так? И на Сицилии вы не слышали, и здесь ее нет… А взрывы, автоматные очереди, разборки, кровь, отрезанные головы возле перуанского посольства – это тоже выдумки дураков-журналистов?

– И разборки, и кровь – все это имеет место. Но давайте разберемся. Вот на Сицилии… Я вас не очень…

– Я на часы не гляжу и вас не тороплю. Продолжайте…

– На Сицилии мне, по долгу службы, довелось общаться с людьми, у которых были проблемы юридического толка, как раз по линии так называемой мафиозной деятельности. Были среди них неплохие люди, встречались и мерзавцы, но никто из них не был и не считал себя мафиози. Человек из сицилийской глубинки, а Сицилия – даже в Палермо – это провинция для европейски-провинциальной Италии, испокон веку привык, что пришельцы с севера и мавританского юга облапошат и унизят его, не моргнув и глазом. Ни закон его не защитит, ни карабинер. Вот и рождается из недр народной жизни собственный обычай, уклад и порядок. А его носитель и хранитель – тот же крестьянин, сосед, родственник. И лупара для них сотню лет была наилучшим адвокатом. А посторонний человек, прокурор или журналист, смотрит на эту жизнь сквозь призму собственных заблуждений и обычаев. Муссолини поперевешал и замучил тысячи этих несчастных "мафиози", но народ остался, Сицилия осталась. Стало быть, сохранились и возродились обычаи, которые недоумки, не говорящие подчас даже на северном итальянском, называют мафией. Я в ближайшем будущем собираюсь туда съездить, хочу повидать одного из своих знакомых, столько лет не виделись. Он теперь на пенсии вероятно, если еще жив, но очень, очень умный был и душевный старик, я только сейчас стал это понимать. И знаменитый сицилийский дух, кстати, похоже, вот-вот выветрится окончательно. И разрушила его не полиция, не закон, а цивилизация и торговля наркотиками. Он еще жив в маленьких городках и деревнях, но кто туда заглянет? Нет, мы будем ужасаться "Козе Ностре", жупелу, который три десятка лет тому назад выдумал один полуграмотный неаполитанец под угрозой электрического стула…

Что же касается наших пределов… Да, я читал в газетах ту историю… это где к перуанскому посольству подкинули мешок с головой некоего Сантоса и его телом, перемолотым в мясной фарш вместе с одеждой?

– Да. И это, по-вашему, народный бабилонский обычай?