Кромка

— Наверное, я с вами останусь. Опасно, конечно, и я это осознаю. Но как только сестру вспомню и все, что с ней маньяк и его друзья сделали, чтобы демона покормить, меня от ненависти распирает. А потом приходит понимание, что покоя мне не будет.

— Мстить собрался?

— Месть — не главное. Просто я считаю, что не должен взрослый мужик в горах отсиживаться, когда на Земле и Кромке людей, словно скотину, на куски режут. Не смогу я спокойно спать, зная, что за рекой зло жирует и беда ходит. Поэтому в Каменце осмотрюсь и тогда решу, какой путь выбрать. Но, наверное, буду с вами.

— Это правильно. Не торопись. Подумай…

Вскоре повольники сделали большой полуденный привал, и после обеда Кольцо выдал мне долю от тех денег, которые получил от братьев Курочкиных. На мою ладонь легли пять серебряных чеканных кругляшей, каждый весом по десять грамм. С одной стороны монеты изображена гора с остроконечным заснеженным пиком, а с другой — перекрещенные мечи и надпись на русском языке: «Каменец».

— Это что за деньги такие? — спросил я командира повольников.

— Каменецкий рубль, — ответил Кольцо, — основное платежное средство на всей территории княжества. Чеканится в Каменце, на монетном дворе купца Демина. Точно так же, как медная монета. В рубле десять медных монет.

— А что на один рубль можно купить?

— Сорок патронов, месячный запас продовольствия на одного человека или полный комплект хорошей зимней одежды.

— Ничего так. Нормально.

— Для начала неплохо.

Кольцо отошел, и я спрятал рубли во внутренний карман куртки. После чего вожак поднял людей, и мы продолжили путешествие к Перуновым горам.

Дорога по-прежнему была спокойной: ни мутантов, ни чертей, ни разбойников. И к вечеру без неприятностей группа добралась до Низины, окруженного частоколом большого села.

На подходе нас встретил вооруженный патруль из местных жителей, которые проводили повольников в поселение. И, уже находясь за стенами, а затем отдыхая в трактире, где ко мне то и дело подходили люди, которые интересовались новостями на Земле, я смог посмотреть на жизнь крестьян вблизи.

Что сказать? В общем и целом то, что я увидел, мне понравилось. Но в то же самое время вызвало в душе некоторые противоречивые чувства. Вроде бы в Низине тихо и спокойно, настоящая сельская идиллия с пропагандистской картинки. Однако как-то все непривычно и убого. Электричества нет, радио нет, автотранспорта нет, а из оружия местные жители носили всякое старье, вроде автоматов и винтовок времен Второй мировой войны с незначительными вкраплениями потрепанных АКМ и АК. А чуть только всерьез стемнело, селяне поспешили поскорее закрыться в домах, и наружу до утра никто старался не выходить.

«Ты готов жить, как эти крестьяне? Работать в поте лица своего, а ночами всего бояться? — отправляясь в баню, где можно помыться и постираться, спросил я себя. И ответ пришел сразу: — Нет. Это не для меня. Особенно после того, что я увидел в Ирме и поместье Курочкиных. А значит, пока есть силы и я молод, можно побродить по лесам-горам с повольниками и повоевать с нежитью. Возможно, тогда я смогу спокойно спать и не видеть во сне истерзанное тело сестры и погибших в их собственном доме охотников? Не знаю. Но хотелось бы в это верить».

11

Одетый в темно-коричневый сюртук с круглым позолоченным погоном на левом плече пограничный чиновник, древний подслеповатый дедушка, прищурившись, посмотрел на меня и спросил:

— Фамилия?

— Курбатов, — ответил я и кинул взгляд на сидящего у входа в небольшую комнатку Мишу Ковпака, который подмигнул мне, мол, не дрейфь.

— Так и запишем. — Старик открыл лежащий перед ним толстый потертый журнал в серой кожаной обложке и, взяв обычную китайскую шариковую ручку, вписал в него мою фамилию. После чего он задал следующий вопрос: — Имя?

— Олег.

— Отчество?

— Борисович.

— Год рождения?

— Одна тысяча девятьсот восемьдесят девятый.

— Специальность есть?

— Нет.

— Кем работал на Земле?

— Тротуарную плитку делал.

— Очень хорошо. — Дедушка одобрительно кивнул и продолжил: — В армии служил?

— Да. Полтора года. Рядовой в роте охраны.

— Кто за тебя ручается?

От двери отозвался Миша:

— Степаныч, ну елки-моталки… понимаем, что тебе скучно. Но и нас пойми. Мы с дороги, а ты тут бюрократию развел. За парня ручаюсь я, Михаил Андреевич Ковпак, и Кольцо, он же Евгений Германович Кольцов. Ничего противозаконного при парне нет — отвечаю, и он не пособник, так что все путем.

— Ладно. — Чиновник захлопнул журнал и, достав из ящика стола несколько скрепленных вместе листов бумаги, протянул мне. — Держи. Это анкеты. Заполнишь и завтра принесешь. После чего внесешь в княжескую казну один каменецкий рубль и получишь удостоверение личности. Все ясно?

— Да. — Я согласно кивнул и взял листы.