Кромвель

«Если какой-нибудь офицер или солдат под моим командованием будет отбирать или требовать у населения деньги, или захватит лошадей, имущество или продовольствие, или будет плохо обращаться с людьми, он будет судим военным судом; виновный будет наказан смертью».

Взоры его обратились к Шотландии. Перед ним за рекой лежала пустынная, сумрачная страна с покрытыми густым лесом горами, на которых высились неприступные мрачные замки, с бурлящими потоками и тихими, притаившимися среди зарослей озерами. Стране этой никогда нельзя было доверять: могущественные кланы головорезов готовы были восстать против любой власти; союзы между ними заключались и распадались, они вечно враждовали между собой, но и готовы были всегда, презрев вчерашнюю распрю, объединиться для нападения на общего и вечного врага — Англию. До недавнего времени здесь властвовала партия знати — партия Гамильтонов, Ланарков, Лаудердейлов, желавшая договориться с королем ценой не слишком больших уступок. Это они отправляли послов на остров Уайт к Карлу, это они подписали тайные декабрьские соглашения. Но разбив Гамильтона на поле сражения, Кромвель нанес непоправимый удар этой партии и внутри страны. Подняли голову смертельные враги Гамильтонов и знати — партия пресвитерианской «кирки», партия фанатичных, диковатых западных кальвинистов, «виггаморов» (от них позднее произошло название вигов).

Их возглавлял Арчибальд Кэмпбелл, маркиз Аргайл — фигура внушительная, под стать самому Кромвелю. Глава древнего разветвленного клана, фанатичный последователь «шотландского Кальвина» — Джона Нокса, насупленный и косоглазый, он воспротивился попыткам Карла I насадить в Шотландии англиканство и еще в 1638 году был за это подвергнут опале. В 1643 году он заключил союз с английским парламентом, через год командовал шотландскими войсками, вторгшимися в Англию. Его девизом была независимость во что бы то ни стало — независимость Шотландии, независимость «кирки». Он восстал против договора с королем в 1647 году, был побежден Монтрозом и Гамильтоном и затаился до времени в своем горном владении.

Теперь настала пора ему торжествовать. Верные западные кланы поднялись с оружием в руках сразу же, как стало известно о поражении Гамильтона. В несколько дней они овладели Эдинбургом, свергли сторонников враждебной партии, разогнали парламент, собрали новый и теперь, усмирив страну, смотрели на Кромвеля, ждали, что он предпримет.

Кромвелю надо было воспользоваться изменившейся столь благоприятно для него обстановкой. Довольно воевать, с Шотландией следовало помириться и заключить союз — бог знает, что ждет его в Лондоне. Пусть шотландцы угомонятся и занимаются своими внутренними делами — он мешать им не собирался, лишь бы они немешали ему. Но сейчас, когда он был в силе, недурно показать им эту силу.

Он дал приказ армии форсировать Твид 21 сентября. Навстречу ему с лордами, с представителями «кирки» ехал маркиз Аргайл. Два великих человека, столь же различные по темпераменту, как и по религиозным убеждениям, встретились, состоялись переговоры. Кромвель потребовал сдачи английских крепостей — Бервика и Карлайла — и отказа в приеме беженцам-роялистам. Это вполне устраивало Аргайла; комендантам крепостей были посланы приказы сложить оружие. 4 октября Кромвеля торжественно пригласили в Эдинбург.

Его принимали как вождя дружественной державы. Прекрасный старинный дом, куда его поместили, великолепные банкеты, хвалебные речи, — все это говорило о том, что новые шотландские власти желают прочного мира с революционной Англией. Духовенство выразило ему благодарность и назвало «божьей милостью охранителем Шотландии». «Кирка» и комитет сословий говорили о братской любви к английскому народу. Собственно, именно это и было нужно Кромвелю. Он потребовал одного: чтобы они устранили с государственных постов всех врагов соглашения. Это условие было с готовностью принято. Остатки роялистских войск в Шотландии сами сложили оружие. Шотландский «мятеж» завершился.

Кромвель часто виделся и подолгу говорил с Аргайлом. О чем они договаривались? Позднее роялисты утверждали, что речь шла о ниспровержении монархии. Они хотели, говорил Кларендон, «держать короля всегда в тюрьме, а самим править без него в обоих королевствах». После реставрации этим слухам поверили, и Аргайл был казнен за участие в «цареубийстве». Но Кромвель в это время вряд ли помышлял о свержении короля: он был слишком занят войной.

— Что вы думаете о монархическом правлении? — спросили его как-то шотландцы.

— Я за монархическое правление, — не сморгнув ответил он, — причем в лице данного короля и его потомков.

— А каково ваше мнение о религиозной терпимости?

— Я всецело против терпимости.

— А что вы думаете о церковном управлении?