Крона огня

– Тогда вот что, тайное оружие Сорбонны, твоя первая задача – устроить на дороге небольшой шухер, так, чтобы у конвоя возникло желание резво сбегать в лес по грибы, по ягоды. Ты помчишься впереди них всех.

– Прошу извинить, но я все же не понял, зачем и при чем здесь жительница Самары?

– Не заморачивайся, потом докумекаешь.

– Как скажете. А шухер – это переполох?

– Переполох тоже неплохо, но лучше шухер.

Бастиан вздохнул, опечаленный неопределенностью ответа.

– Надеюсь, вы помните, я очень не люблю убивать людей?

– И это радует. Шо б это было, если б смертоубийство стало твоим хобби? В общем, действуй, если где сам не допетришь, я подскажу.

Бастиан вновь поглядел на сопровождающих. Последние минуты три, казалось, они утратили интерес к песнопевцу. Возможно, именно потому, что, стремясь остаться «наедине с Лисом», он завел бравурную песнь о деяниях героев, которым через несколько десятков лет еще лишь только предстояло сложить голову в Ронсевальском ущелье в неравной схватке с неисчислимыми полчищами сарацин. А может, с местной шайкой басков, что менее героично, но более вероятно. Выводя особо пафосную руладу, он в молитвенном жесте свел ладони перед собой, затем воздел одну руку к начинающему темнеть небу, призывая его в свидетели доблести реймского епископа Турпина, сподвижника неистового Роланда, храбро, но кротко и без пролития крови сокрушавшего вражьи орды.

Но пока голос его, нежный, как прикосновение кормилицы к щеке ребенка, звонкий, словно птичий щебет на заре, возносился к небесам, пальцы левой руки нащупали отверстие в стальной пластине метательного ножа. Патетический жест – и они легко выдернули его из закрепленных на запястье ножен. Еще мгновение – незаметный кистевой хлест из-под локтя второй руки – и отточенная сталь, мелькнув аккурат перед носом одного из стражников, встряла в ствол придорожного дерева.

Стражник натянул удила, поднимая коня на дыбы, крича что-то на своем диком наречии. Впрочем, для системы «Мастерлинг» все наречия были равнозначны, и в ушах Бастиана звучало всполошенное: «Засада!» Подчиненные Мустафы начали быстро перестраиваться, двое ринулись к супруге казначея, остальные развернулись в сторону, откуда, по их предположению, вылетел нож.

– Он там! – закричал Ла Валетт. – Я видел его! – Менестрель ринулся в чащу, спеша покарать разбойника. Стражи были не столь резвы. Конечно, в других обстоятельствах они бы ни на пядь не отстали от песнопевца, но опыт подсказывал им, что вблизи может оказаться та самая засада, и потому они ждали, не донесется ли из лесу вопль или хотя бы сдавленный вскрик чересчур торопливого горе-вояки. Но оттуда, все дальше от дороги, слышалось:

– Лови его, лови!

Убедившись, что нападавшие поленились обустроить подобающую случаю западню, стражники все еще с опаской начали углубляться в лес. Домчав до оврага, Бастиан остановился и активизировал связь:

– Первый шаг сделан. Я выманил их с дороги. Что дальше?

– А дальше, мой юный друг, тебе следует натурально создать причину, чтобы мадам Брунгильда проявила к тебе христианское милосердие, как та самарянка.

– Самаритянка, – автоматически поправил Ла Валетт. – Речь шла не о Самаре, а о Самарии, это город такой в Святой Земле.

– А типа в Самаре волчицы злые живут? – возмутился Сергей. – Короче, начинай заниматься членовредительством, в хорошем смысле этого слова.

Менестрель с сомнением огляделся, спрыгнул с лошади и проговорил на канале связи:

– Но… должны же быть следы. Не знаю, как прочие, но Мустафа легко сообразит, что кроме меня здесь никого не было.