Крона огня

— Тю, шо за странный вопрос? Или вы не слышали: мадам Гизелла в целях просвещения заблудших во тьме мракобесия, а также в ознаменование победы над язычниками абарами, открывает Центральную парижскую библиотеку имени Святого Дагоберта. Это ее первый вклад. Так сказать, малая лепта. Вот, взял почитать на досуге. — Сергей внимательно поглядел на Гвидо, изучая мимику не в меру пылкого южанина. — С вашей помощью. Ну так как, открываем замки, разворачиваем том на месте, где Иуда платит налоги со своих кровавых сребреников? Так сказать, натурой платит. Очень бы хотелось, падре, послушать ваше чтение, а заодно и толкование этого священного текста.

— Здесь плохой свет, — попытался отговориться кардинал, становясь белее, чем облачение святейшего папы.

— Тот свет еще хуже, — многообещающе сообщил незваный гость, вновь разминая пальцы. — Не верите, уточните у Иуды. Но ежели шо, в пыточной огня будет, ну, разве только на самую малость поменьше, чем в адском пекле, — читай, не хочу. Или вы позабыли грамоту? Так я сейчас напомню. У нас в Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрэволюцией и бандитизмом не таким алефам рога по самую ижицу обламывали.

— Не надо. — Гвидо Бассотури опустил глаза, понимая, что раздраженный нурсиец вполне готов продемонстрировать, что такое ижица и как именно устроена пыточная. — Что вы желаете узнать? Спрашивайте.

Глава 21

Каждый измеряет опасность мерой своего страха.

Гай Саллюстий Крисп

Появление всадников в разгромленном лесном селении не прошло незамеченным. Хаммари, ужасные, как самый кошмарный из пьяных снов, выжидательно остановились, глядя, откликнется ли кто-нибудь на воззвание Пипина Геристальского. Ждать было недолго: охотники, их жены и дети, быть может, в тот миг еще не слишком надеясь на спасение, опрометью бросились за спины грозного вельможи и его сына.

— Мы твои! — кричали они. — Правь нами, господин!

Пипин осадил коня, с трудом удерживая его от паники. Тот пятился, мотал головой, бил копытом и всячески старался убедить хозяина, что есть места и получше. Но грозный повелитель не внимал недвусмысленным мольбам. Пипин картинно, изгоняющим жестом, простер широкую длань над его головой и крикнул чудовищам:

— Прочь!

Хаммари, недовольные прерванным весельем, попятились, воя, рыча, лязгая клыками, грохоча рогами о бревна разваленного палисада и всячески намекая, что только глубокое уважение к защитнику селения заставляет их отказать себе в заслуженной трапезе, а заодно и столь возбуждающем зрелище.

Пипин развернул коня.

— Те, кто последует за мной, спасутся. Те же, что посмеют стать на пути моем, — он ткнул пальцем в мерзких тварей, — я не подыму и пальца, чтобы покарать их, но пусть сами, как могут, справляются с ними. Ни мечи, ни копья, ни стрелы не страшны им, и лишь моя власть — защита!

— Правь нами! — благим матом вопили спасенные, все еще не до конца веря удаче.

— Беру вас под руку свою. Клянитесь же хлебом, кровью и солнечным светом служить мне беззаветно, не умышлять измены и жить по слову моему.

— Клянемся! — орала толпа.

Словно эхо этого крика, послышался гул, над верхушками деревьев вдали замаячила огромная бородатая голова. Тяжкий гул приближался, земля сотрясалась от мерных тяжелых шагов, будто каждый шаг вбивал в твердый грунт толстенную сваю. Люди, едва отошедшие от шока, опять взвыли, застонали, предчувствуя и живо представляя недоброе. Но их повелитель и сын его, кажется, и бровью не повели, увидев великана. Тот приближался, шел, не разбирая дороги, наступал на поваленные хаммари деревья, и те с жалобным треском, будто сухие ветки, ломались под его ногой. Дойдя до полуразрушенного селения, он вытянул зажатую в кулак руку и раскрыл ладонь.

— Вот!

Десятки мечей посыпались на землю, легко вонзаясь в каменистую почву, в поваленные столбы частокола и даже в одного не слишком расторопного хаммари, оказавшегося чересчур близко от стального дождя. Чудище завертелось под его ногами волчком, пытаясь извлечь застрявший в шипастом гребне клинок. Гигант, не поморщившись, наступил на беснующегося монстра. Тот дернулся и затих.

— Глядите! — кричал Пипин, указывая на Фрейднура. — Лишь в нем сила, лишь в нем слава! Лишь он несет добро в этот мир. Воля его приходит сюда и без нас. Но если желаем мы, люди, сотворенные по образу его, жить, здравствовать и прославлять творца, должны верной службой доказать свою преданность и заслужить право жить под этими синими небесами, согретыми ясным солнцем.

Трепещущая толпа радостно взвыла, воочию созерцая источник своего могущества и тех, кто поведет их к сияющей победе.