Кронос

Тем временем Аттикус крепко сжал в руках ружье и направил его в сторону косяка сельди, в паническом ужасе спасающейся от жуткого хищника… точь-в-точь как в тот день. Яхта повернула левее, приближаясь к косяку. Аттикус, сотрясаясь от возбуждения, взревел подобно берсерку. Он чувствовал, что момент отмщения наступил.

Рядом стоял Тревор. Глаза его были широко открыты, губы сложились в подобие усмешки. От нетерпения он подпрыгивал на месте. Чуть позади Тревора — О'Ши, также весь поглощенный происходящим и не скрывающий волнения: кулаки плотно сжаты, взгляд то и дело перемещается с поверхности океана на Аттикуса и обратно в ожидании развязки.

Косяк теперь находился прямо по курсу. То одна, то другая рыбина выпрыгивала из воды, словно пытаясь взлететь. Следом показалось ОНО. Чудовище быстро поднималось из глубины; его добыча тщилась удрать.

«Тебе нужно было бы кончить и меня, гадина», — подумал Аттикус, готовясь нажать на спусковой крючок.

Вода под косяком вспучилась и разлетелась брызгами в разные стороны. Часть рыбин взлетела в воздух, часть — в разверстую огромную пасть. У всех троих, стоявших на палубе, перехватило дыхание. Монстр выныривал из воды и погружался вновь, подобно китам, поднимающимся к поверхности, чтобы набрать воздуха. Но не успел первый горб скрыться под водой, как чудовищная голова снова поднялась в воздух, заглатывая рыбу. Голова поднималась и опускалась, но горб оставался над поверхностью. Следом за ним, по мере продвижения монстра, под водой просматривалась целая цепочка горбов.

— Господи, — выдохнул Тревор, — да это же морской змей. Самый настоящий морской змей.

Целых десять горбов промелькнуло перед глазами изумленных зрителей, пока не появился похожий на обрубок хвост существа. Оно плыло, зачерпывая пастью сельдь и глотая ее десятками зараз. Аттикус отметил, что под водой существо двигалось иначе — куда более плавно, но тем не менее…

— Стреляй же, черт тебя побери! — заорал Тревор. — Оно погружается!..

Аттикус сосредоточился на твари, которая, опустив голову под воду, больше не поднимала. Один за другим и горбы начали исчезать. Наведя прицел на самый крупный из них, Аттикус задержал дыхание и приготовился выстрелить. Он не был уверен, поможет ли задержка дыхания при стрельбе из гарпунного ружья, но привычка намертво въелась после многодневных упражнений со снайперской винтовкой.

Гарпун вылетел из дула и понесся к цели, волоча за собой длинный трос. Улыбка осветила лицо Аттикуса, следящего за полетом гарпуна. Промахнуться он не мог!

— Давай! — крикнул Тревор, перегнувшись через борт и глядя на приближающееся к цели смертельное оружие.

Все тело Аттикуса напряглось в ожидании. Когда гарпун наконец приблизился к существу, мир вокруг словно замер. Все вдруг обрело поразительную четкость. Кошмару вот-вот конец… Гарпун звонко ударился в горб монстра и… отскочил. Перелетел вперед, ударился о другой горб и вновь, со звуком, который издает металл при соударении с металлом, отскочил, взвился в воздух и там, на безопасной высоте, взорвался.

Аттикус схватил О'Ши и Тревора в охапку, и все трое повалились ничком на палубу. Сказалась больше привычка, чем опасение, что их действительно накроет осколками.

Дымок от взрыва быстро рассеялся в воздухе над палубой «Титана». За спиной Аттикуса расхохотался Тревор:

— Отличная работа! Отличная!

Аттикус отодвинулся от миллиардера; тот сел и захлопал в ладоши:

— Браво! Браво!

— Вы довольны? — прорычал Аттикус, вставая на ноги; осмотрелся кругом, но ничего не увидел, кроме безбрежной синевы. — Он ушел!

— А мы продолжим охоту, — усмехнулся Тревор. — Все оказалось куда интереснее, чем я ожидал. А эта тварь даже покрупней, чем я думал. Нет, но каково приключение! Хотя должен признать: я не люблю, когда у меня что-то отнимают.

О'Ши помог Тревору подняться. Перед тем как удалиться, он проронил:

— Не печальтесь, отважный Аттикус. Месть ваша осуществится. Обещаю вам.

Когда они оба ушли, Аттикусу несколько полегчало. Он остался один на палубе яхты, один во всем мире. В тот же момент он понял, до чего пуст и никчемен окружающий мир. Океан утратил в его глазах былую магию. Семья разрушена. Сам он изменил своим моральным принципам.

От горестных раздумий его оторвал посторонний звук — шум движущегося судна, но не «Титана». Значит, за яхтой следует какое-то еще. Перегнувшись через левый борт, он увидел невдалеке бегущий по волнам белый с красной полосой катер Береговой охраны. Он выглядел сущим карликом по сравнению с огромным плавучим дворцом Тревора Манфреда, и Аттикус подивился смелости, даже наглости капитана катера, осмелившегося так близко к ним подойти.

Внимание Аттикуса привлекло какое-то движение на носу. Преследующее их суденышко сильно раскачивало, но Аттикус все же разглядел женскую фигуру с черными волосами, разметавшимися по ветру так, что они скрыли лицо. Сердце вдруг екнуло от узнавания.

Мария.

Но ветер переменился, лицо открылось его взгляду, и Аттикус увидел перед собой женщину столь же красивую, как и его жена, но ее мрачный вид был красноречивее любых слов.

Андреа.