Кронос

Андреа встретилась взглядом с О'Ши и коротким кивком головы дала понять, что она вовсе не разделяет восторгов Манфреда по поводу их общения. О'Ши и без того из собственного опыта знал, что подобное доброжелательное обхождение Тревора является только хитростью, призванной расположить к себе противника, чтобы затем его уничтожить… иногда — в буквальном смысле этого слова. Он слышал достаточно исповедей, чтобы не питать никаких иллюзий на сей счет.

— Сэр! — раздался крик капитана. — Мы следим за монстром, но на экране появилось что-то еще, меньших размеров, и…

— Да-да, — покивал Тревор. — Наш герой откликнулся на призыв, как мы и предполагали.

Андреа вскочила на ноги.

— Что? — Она посмотрела на О'Ши и спросила: — Где Аттикус?

Священник показал на зеленый экран, над которым склонился капитан. На экране были видны несколько маленьких пятен: косяки рыбы и небольшая морская живность. В стороне — большая клякса неясных очертаний, за которой двигался очень крупный объект. К последнему по экрану скользил маленький овал. Тревор встал возле Андреа и ткнул пальцем в овал.

— Видите? Аттикус решил: сегодня — иль никогда.

Тревор проследил траекторию движения мини-субмарины: она должна была неминуемо встретиться с монстром.

Постучав по экрану, Тревор произнес:

— Тот, кто сражается с чудовищами, должен остерегаться, чтобы самому не стать таким же чудовищем. Когда вы чересчур долго заглядываете в бездну, бездна заглядывает в вас. — Он широко улыбнулся и посмотрел на Андреа безумными голубыми глазами. — Остерегайтесь Кроноса! Ибо чудовище охотится теперь за вами.

Андреа промолчала, но чувство безопасности вдруг исчезло.

— Вам будет любопытно узнать, — обратился к ней Тревор, — что мы заранее планировали одиночную вылазку Аттикуса.

Он повернул выключатель, и на стене рубки ожили пять мониторов. На четыре передавалось изображение с камер, расположенных по четырем бортам мини-субмарины, обеспечивая зрителям круговой обзор. На пятом можно было увидеть кабину «Манты» и злобно ухмыляющегося Аттикуса, сидящего за джойстиком управления.

— Мы можем переговорить с ним? — спросила Андреа, пытаясь выглядеть не слишком взволнованной.

— Конечно же можем, но мы не будем. Ведь не захотим же мы остановить разогнавшийся локомотив, — ответил Тревор. — Аттикус встретит свою судьбу так, как сам того и желал, — в одиночку.

В рубку с палубы вошел Римус в ярко-оранжевой рубашке-гавайке и с ухмылкой на лице. На мгновение он задержал сердитый взгляд на Андреа, затем молча занял место капитана за штурвалом.

— Как и мы все, — неожиданно серьезно посмотрев на Андреа, добавил Тревор. — Римус, начинаем преследование.

О'Ши с трудом сдерживал отвращение. Он достаточно хорошо знал Тревора, чтобы понимать: если с Аттикусом что-то случится, Андреа не проживет и дня. Если Аттикус не вернется с охоты, ему, О'Ши, необходимо будет помочь Андреа бежать с «Титана». Пока он не представлял, как это можно осуществить. И поэтому — в первый раз за всю свою жизнь — О'Ши молился. Это была не одна из тех молитв, которые с такой легкостью он сочинял на протяжении стольких лет для ублажения Тревора, а подлинное обращение к Богу, единому и всемогущему, кем бы Он ни был.

34

На борту «Титана», залив Мэн

«Манта» стремительно мчалась на глубине двадцати футов от поверхности. Аттикус сидел прямо и неотрывно смотрел вперед. Чем-то он сейчас напоминал первобытного человека, который выходил на охоту и убивал жертву голыми руками, что требовало подобной же сверхконцентрации. Но для большинства ныне живущих те времена, когда люди с дикой жестокостью убивали животных, чтобы прокормиться, давно прошли. Аттикус знал, что это отнюдь не так. Ему не раз приходилось сталкиваться с проявлениями дикости со стороны людей, а порой он и сам оказывался ее воплощением.

Как сейчас.

Душевные раны, о которых Аттикус так отчаянно пытался забыть эти последние дни, теперь вновь раскрылись и кровоточили. Ненависть нарастала и клокотала в нем, вырываясь наружу, подобно облаку от взрыва, напрочь уничтожая все прочие чувства и затмевая сомнения. Им руководил праведный гнев, который превратил его в острие сияющего копья, пронзающего глубины океана.

Чем ближе Аттикус подбирался к цели, тем сильнее играл в крови адреналин в предвкушении схватки не на жизнь, а на смерть. Еще крепче стиснув зубы, он до боли в глазах всматривался в расстилающуюся впереди синюю бесконечность. Наконец он увидел ЕГО.

Неясная тень двигалась на глубине. Он находился прямо над монстром!

Не отдавая себе отчета в возможных последствиях, Аттикус резко развернул «Манту» носом вниз и, подобно пикирующему истребителю, помчался на глубину. Большой палец, дрожа, замер над кнопкой запуска торпед. От одной торпеды толку, конечно, не будет, но «Манта» оснащена десятью, а этого должно хватить, чтобы уничтожить чудовище.