Кронпринц [СИ]

— Помни, что сейчас ты должна заботиться не только о себе, но и о своей дочери, когда Алекс вернётся, он будет недоволен тому, что ты так переживала. — Как я рада, что она со мной, без неё я бы уже давно сошла с ума, а её слова всё ещё заставляюсь меня верить.

— Как Кэтрин? — Спрашиваю я, пока она помогает мне снять платье.

— Хорошо, из-за того что ей вытаскивали пулю ещё там, и хотя уже здесь ей всё сделали как положено и аккуратно, останется шрам. Но это ерунда, я не волнуюсь за неё, с ней Чарльз.

— Генри в порядке?

— Ты его знаешь, он всегда в прядке, — смеётся она. — Послушай, — поворачивает она меня к себе, — ты уже сделала всё что могла, ты отправила туда целую армию, теперь нам остаётся лишь ждать.

* * *

Проходят дни, и нет никаких новостей. Я буквально схожу с ума, мне чудом удаётся уснуть и он сниться мне каждую ночь, я просто вижу, как Алекс возвращается домой, и как только я касаюсь его, он растворяется в воздухе.

Чарльз и Андреа уже выходили в эфир вместе с советом, стране нужно было знать, что происходит и они сказали. Каждый день ко мне приходят мои дети, а я не могу на них даже взглянуть, потому что вижу не их лица, а лишь черты моего мужа. Я уже даже не надеюсь, я потерла всякую надежду найти его живым, но мы не можем найти даже его тело. Он просто исчез, пропал.

Рейчел всё говорит мне, что Кай не хочет быт с няней, и я слышу, как он плачет и проситься ко мне и мне противно от самой себя, что я не могу смотреть на собственного ребёнка, не могу его успокоить и утешить. И даже слёз нет, после того как приехал Чарльз я не проронила и слезинки.

— Мам, — я узнаю голос старшего сына и поворачиваюсь к нему. Но он молчит.

— Говори.

— Идём со мной.

В тишине мы заходим в зал, где обычно идут переговоры, у окна стоит Питер, держа в руке конверт, он с сожалением и виной смотрит на меня и протягивает конверт. Дрожащей рукой я пытаюсь его открыть, и мне на руку падает кольцо.

— Это всё что мы нашли, — говорит Питер.

Я без колебаний узнаю его, это обручальное кольцо Алекса. В горле запершило, и я почувствовала, как глаза наполнились слезами за долю секунды. Закройте мне глаза, закройте уши, скажите мне, что эти слова являются ложью. Мое сердце больше не бьется. Я жива, но моя душа ушла вместе с ним. И эту пустоту мне уже никогда не заполнить.

Мне хватает сил, чтобы добраться до своей комнаты, и там, сев на пол, я поддаюсь слезам. Если бы я знала, что тогда я видела его в последний раз, я бы постаралась запомнить его лицо, походку, всё, связанное с ним. И если бы я знала, когда в последний раз его целовала, что это — последний раз, я бы никогда не остановилась.

— Мамочка…

Кай испуганно смотрит на меня у дверей и уже через секунду идёт ко мне, и я обнимаю его, это всё что у меня осталось от моего мужа, наши с ним дети. Я должна буду рассказать Каю, кем был его отец, как сильно он любил его и как бы хотел быть рядом, когда он вырастит.

А сейчас я должна собраться, как бы больно мне не было я должна взять себя в руки. Истинная Королева будет улыбаться, даже если ей вырвут сердце, а моё сердце вырвали уже дважды.

Глава 28

Положив руку на соседнюю подушку, я чувствую лишь пустоту и сразу открываю глаза. Слабые солнечные лучи тускло освещают комнату, но всё же слепят меня на пару секунд. Куда она сбежала? Как только этот вопрос возникает в моей голове, Кэтрин заходит в комнату и ставит на комод две чашки, от которых исходит пар. Моё беспокойство тут же улетучивается и наступает удивительное спокойствие, которое мне может подарить только она. На ней белый халат, мокрые после душа волосы, чарующая улыбка и моё кольцо.

Увидев, что я уже не сплю, Кэтрин подходит ко мне и, положив свои горячие от чашек руки, целует в щёку, но мне этого мало.

— Доброе утро, — шепчет она.

— Твои руки пахнут бергамотом, — также тихо говорю я, целуя их и наслаждаясь запахом пряностей.

В мыслях сразу же появляется картинка, как она берёт горсть чайных листьев и заваривает две чашки. Сегодня мой мир пахнет бергамотом, вместе с этим утром, вместе с её руками.

Кэтрин подаёт мне чашку с горячим чаем и устраивается рядом со мной. Одной рукой я обнимаю её за плечи, стараясь не задевать всё ещё ноющую раны, а другой держу чашку и наслаждаюсь больше запахом, чем вкусом. Мы наблюдаем за поднимающимся над горизонтом солнцем, которое пытается пройти сквозь мрачные тучи и в это, пусть не самое тёплое и солнечное утро, мне ничего больше не нужно. Не важно, какая погода за окном, потому что я всё же вижу, как улыбается солнце, сквозь дымку утреннего тумана, сквозь затянутое облаками небо.

— Я так надеялся, что у нас будет общая коронация, — говорю я, не сводя глаз с горизонта.

— Не отчаивайся.

— Ещё неделя прошла, глупо надеяться на хороший расклад. Даже мама потеряла надежду. — Это правда, она отчаялась, но, тем не менее, взяла себя в руки и продолжила свою роботу и жизнь при дворе. — Он уже не вернётся, он в другой стране, совсем один, если вообще ещё жив, что, скорее всего, не так.

— Когда коронация?