Кронштадт 1921 (Документы о событиях в Кронштадте весной 1921 г.)

Буза в Кронштадте началась с 25 февраля. Начиная с этого времени, я находился в контакте с т. Комаровым, начальником особотдела, посредством телефона. 25 февраля было собрание на линкоре "Севастополь", на котором я присутствовал на этом собрании только в конце: после собрания я сделал доклад о положении дел в исполкоме на собрании ответственных работников, доклад был выслушан, ничего конкретного на собрании принято не было. 28 февраля было собрание ответственных организаторов в парткоме, где выступал Кузьмин. На собрании организаторов я слышал только начало речи Кузьмина, так как был вызван к прямому проводу. Что решило оно, мне неизвестно, конкретных предложений Кузьмина не знаю. Насколько слышно было, было решение оставаться всем на местах и быть бдительными. Связь с кораблями у нас была, насколько хватало сил, там были даже наши уполномоченные, которые там и жили с 25.II. Перед приездом в Кронштадт Кузьмина я в частной беседе говорил в парткоме или исполкоме с кем теперь не помню, но были все, и Васильев, и Брегман, и др., я говорил относительно создания органа в связи с положением, но мне ответили, что приедет т. Кузьмин и тогда видно будет. Когда приехал т. Кузьмин, последнего спрашивали, что нужно сделать, что-нибудь предпринять, на это т. Кузьмин ответил, что вы будете предпринимать — за вас сделает военное командование. В Кронштадте все надежды возлагались на Кузьмина и от него ожидали распоряжений, с другой стороны, т. Комаров мне сказал, что все, что я узнаю, должен передавать т. Кузьмину, у которого все время была связь с Петроградом. Вообще вся инициатива была передана Кузьмину. Когда был сменен мятежниками караул у Петроградских ворот, я доложил Комарову и спросил инструкций, тот ответил, что нужно сообщить Кузьмину. Кузьмин сказал, что он пойдет на "Петропавловск" и выяснит. Потом я узнал, что он арестован. Тогда я спросил от Комарова по телефону, как быть, на что тот ответил, что если положение окажется безнадежным, то нужно будет отступать. Вскоре я получил известие, что 2 марта в 2 часа дня назначен арест особого отдела, ввиду этого пришлось отступить вместе с партийной школой, так как сил для сопротивления не было.

По поводу заявления т. Новикова могу показать следующее:

Аресты производить в тот момент не было возможности в силу политических событий, так как это может вызвать бунт, да тогда и нельзя было выделить зачинщиков из массы. О том, что на "Петропавловске" происходит собрание, особому отделу было известно, там был т. Васильев.

Об осадном положении с Новиковым специального разговора не было, он по телефону спрашивал, что предпринять, я сказал, что нужно сговориться с военным командованием и Петроградом, а если нужно, ввести осадное положение, что нужно создать партком.

Единой политической организации в Кронштадте не было. Кронштадтский партком обнимал собою всю работу рабочего района и красноармейских частей […] при Побалте ведал всеми морскими силами и фортами, вернее всеми боевыми частями, а партком тыловыми. После 25 февраля в городе появились лево-эс-эровские прокламации, которые мною были отосланы в Петроград т. Комарову, содержания старого.

Быв[ший] Комиссар "Севастополя" Чистяков в настоящее время находится в дивизии Траления в Кронштадте рядовым моряком.

Когда я получил известие, что мятежники хотят арестовать особый отдел, я сделал распоряжение секретарю запрятать секретные бумаги и дела, сам отправился в партком в партшколу вызвать к себе отряд, но школа была уже в полной готовности к отступлению, и поэтому я сделал распоряжение отделу отступать.

Грибов

Проживать буду в деревне Новые Каменки Горкинской волости Ив[аново]-Вознесенская губ[ерния] 2 мес[яца].

ЦА ФСБ РФ, ф. 114728, т. 175, л. 5. Заверенная копия.

№ 17 ПРОТОКОЛ ДОПРОСА КУЗЬМИНА

Спрошенный тов. Николай Николаевич КУЗЬМИН, быв[ший] Комиссар Балтфлота, проживающий] Галерная ул., 5, кв. 4, по делу о Кронштадтских событиях ПОКАЗАЛ: