Кронштадт-Таллин-Ленинград. Война на Балтике в июле 1941 – августе 1942 гг.

Снова с эсминцев и с крейсера открыли огонь зенитки. Смотрю – одиночный «Юнкерc» с севера идет на высоте 2-3 км к середине отряда. Скатываюсь с мостика к орудию, навожу в сторону самолета, к которому тянутся десятки трассирующих нитей со всех кораблей, и успеваю сделать три пли четыре выстрела. Пилот не выдерживает огня с кораблей и бросает самолет неожиданно вниз и влево, выравнивает его над самой водой и идет параллельным с нами курсом к БТЩ. Затем впереди БТЩ разворачивается вправо и идет навстречу отряду с нашего правого борта на расстоянии 4-5 кабельтовых. Теперь я стрелять не могу и снова вбегаю на мостик. По самолету бьют «стотридцатки» эсминцев, «сотки» крейсера. Фонтаны воды, кажется, почти достают «брюхо» самолета, но он, пролетев вдоль всего отряда, исчез где-то на юго-западе. Может, это был торпедоносец, который не смог выйти на курс атаки, не знаю.

Первый караван, который мы обогнали часов в 19, постепенно исчезал на западе. Дымов там стало еще больше, а немецкие самолеты еще крутились над караванами. Три или четыре эсминца из их охранения не могли защитить армаду почти из двухсот судов, растянувшихся по фарватеру миль на 15-20.

Теперь все внимание было на воду. Наверное, десятка полтора мин Я уже видел, но, к счастью, большая часть была на безопасной для нас дистанции – не ближе полукабельтова, так что отталкивать их от борта футштоками и досками, из запаса плотника для ремонта деревянного настила верхней палубы, нам не пришлось. Все ли эти мины расстреляли идущие за эсминцами охранения малые охотники – не знаю. Грохота взрывов и залпов орудий было столько, что на них уже не обращали внимания.

Заглянул в рубку к штурману узнать – далеко ли до Гогланда. Оказывается, прошли только половину пути. Время 20 часов, значит, идем только 4 часа, а казалось, что много дольше. Комендант разрешил поочередно, по-быстрому, спуститься на ужин. С мостика первыми ушли Кожин и Ломко, а за ними я с курсантом. Поднявшись после ужина на свой пост – левое крыло мостика и не увидев впереди, кроме пяти БТЩ, ничего нового, я повернулся в сторону кормы. И там все по-старому – за нами идет «Сметливый», за ним «Киров», далее – «Ленинград», а дальше плохо видно. Севернее и чуть сзади «Кирова» в охранении «Яков Свердлов», за ним два МО. До «Якова Свердлова» от нас кабельтовых 6-7, он виден примерно под углом градусов 15 и под этим ракурсом выглядел очень красиво – устремленный вперед корпус корабля, белые усы вспоротой форштевнем темной воды притягивали к себе взгляды сотен людей. Налюбовавшись видом старого эсминца, я снова стал осматривать в бинокль море прямо и слева по борту. Ничего интересного, Гогланд еще не открылся. Снова взгляд потянуло к эсминцу. И вдруг почти над серединой корабля взвилось огненно – черное облако. Пламя поднялось до верхушек мачт, а расширяющийся кверху столб черного дыма и летящих в стороны и вверх каких-то предметов, поднялся раза в два выше пламени.

Эта картина, как черно-белый позитив, отпечаталась на сетчатке моих глаз и сохранилась в глубине памяти без изменения в течение прошедших 57 лет. Пишу эти строки 28-го августа 1998 года, и перед глазами беззвучный огненно-черный столб над темнеющим силуэтом скользящего по заливу эсминца. Грохота взрыва я, по- видимому, не слышал. Десятка два выстрелов из своего орудия я все же сделал. А выстрел из «сорокопятки» очень резкий и больно бьет по барабанным перепонкам. Может быть, поэтому взрыва и не слышал. Во всяком случае, в памяти он не сохранился.

Через несколько секунд, когда рассеялся и отстал от идущего по инерции, смертельно раненного корабля дым, я четко увидел, что корабль разорван пополам, его носовая и кормовая части начали задираться вверх, а части разорванного корпуса погружаться в воду. В течение не более двух минут корабля не стало. К месту его гибели спешили два МО, чтобы поднять из воды оставшихся в живых.

«Ленинград» отстал от «Кирова» и направился к месту гибели «Якова Свердлова».

Глухой сильный взрыв сзади по правому борту. Перехожу на правое крыло мостика. Вокруг «Гордого» рассеивается дым. Носовая часть у него разворочена. Тоже мина.

Впереди взрывы мин в тралах БТЩ. Они останавливаются, останавливается весь отряд. После замены фалов движение возобновляется. Так повторяется несколько раз. Наверное, мы на плотном широком минном поле. Все чаще поднимается сигнал «И» с зюйда – наверное, это мины, сорванные штормом или тральщиками, ушедшими из Таллина числа 23-24-го. Постепенно темнеет, наших караванов уже не видно. Места «Якова Свердлова» и «Гордого» заняли два тральщика, два МО и два ТК. Из крупных кораблей главного отряда в кильватере за БТЩ остались мы, «Сметливый» и «Киров».

В полной темноте в 23.30 тральщики делают поворот право на борт, обходят нашу корму и идут налево под углом 45 градусов. «Киров» поворачивает налево и идет за тральщиками. Мы остаемся одни. Нам никаких сигналов и команд.