Кронштадт - Таллин - Ленинград (Война на Балтике в июле 1941 - августе 1942 годов)

Примерно в 1971 году я возвращался в Минздрав СССР от метро Кировская по Бульварному кольцу - по Сретенскому и Рождественскому бульварам. У Сретенских ворот, на углу Сретенки и Рождественского бульвара в старинном соборе Успения Богоматери в Печатниках размещался музей торгового флота. Решил заглянуть. Макеты различных торговых судов: транспорты, лесовозы, танкеры, пассажирские лайнеры и др. На стенах - фотоснимки различных судов. И среди них вижу старого знакомого - "Казахстан". Под ним краткое описание его судьбы в Таллинском прорыве, а рядом фотокарточки его капитана Калитаева и старпома с хвалебными подписями. Вот те раз! Спрашиваю у сотрудника музея, как эти товарищи сюда попали? Ведь они расстреляны за трусость. Сотрудник ничего не знает. С работы звоню в редакцию газеты "Красная Звезда", прошу телефон писателя Михайловского Н. Г., который в этой газете публиковал статьи о войне на Балтике и, в частности, о Таллинском переходе, участником которого был сам. Звоню домой Николаю Григорьевичу. Представляюсь - бывший сигнальщик и комендор с "Суур-Тылла".

Рассказываю ему об увиденном сегодня в музее торгового флота. Спрашиваю: как попали туда Калчтаев и Загоруйко? Отвечает, что хорошо знает эту историю и смерть комсостава "Казахстана". Но в 1956 году группа старых балтийских капитанов обратилась в Верховный Совет СССР с ходатайством о реабилитации Калитаева и его товарищей, которые были безвинно расстреляны. Взрывом бомбы их сбросило с мостика за борт, контузило. Их подобрал какой-то катер и передал на другое судно, считая, что "Казахстан" погибает. И ни Калитаев, и никто не знали о судьбе "Казахстана" несколько дней, уже находясь в Ленинграде. А им приписали трусость и бегство с судна. Ну, что же, на войне такое бывало и не редко.

Пошел я мыться в нашу баню. Глянул в иллюминатор - смотрю, к нашему борту пристает "Свирепый". Я заметил, что-то на нем все взволнованы, бегают по палубе. Смотрю, что-то тащат на носилках под мостик. Хотя я ничего не разглядел, но в сердце кольнуло. Похоже, что это убитые. Выскочил в одном тельнике на палубу, но комендант прогнал вниз. Я опять к иллюминатору. Точно, из-под брезента на носилках видны две пары сапог.

Когда я оделся и поднялся на палубу, "Свирепый" уже пришвартовался к нашему левому борту. С него сносят на стенку какие-то изуродованные приборы, металлические детали, арматуру и какой-то хлам. Краснофлотцы со "Свирепого" рассказали, что утром они вошли в Морской канал и встали у фанерного склада. Все было тихо. Получив координаты цели и просьбу с берега "Дать огоньку", открыли огонь. Немцы, как обычно, тоже открыли огонь, быстро пристрелялись один снаряд разорвался близко по корме, другой справа по носу попал в какое-то здание. Эсминец отдал швартовы и дал малый ход, чтобы идти к Невским воротам. В это время к нему пришвартовалась нефтеналивная баржа, но эсминец успел немного отойти от стенки.

Следующий снаряд накрыл эсминец - пробил палубу по левому борту рядом с 76-мм орудиями и разорвался в центральной радиорубке. Рубка вся разрушена, палубу под орудиями выперло горбом и заклинило орудия. Шестеро убитых: два торпедиста, три радиста и один котельный машинист. Раненых четверо, из них трое очень тяжело. Среди убитых двое старшин. Главного старшину-радиста разорвало на куски. Подобрали только голову и одну ногу. Считают, что попал восьмидюймовый бронебойный снаряд. (Сомневаюсь, что у немцев на сухопутье были такие, а такие разрушения эсминцу и обычный фугасный нанесет). Считают, что, на их счастье, снаряд не задел торпедный аппарат, в котором были три торпеды (для кого, в нашей ситуации, эсминцы на борту имеют торпеды, да еще в торпедных аппаратах?), а пробил палубу в трех метрах от них. Если бы они рванули, "Свирепый" превратился бы в "Страшный".

Вскоре на стенке выросла гора мусора: вся изуродованная радиоаппаратура, разбитые переборки, остатки личных вещей, одежды и пр.

Думаю, что если покопаться, то можно найти что-нибудь хорошее, Но неудобно, к тому же стоят их часовые у нашего трапа.

Затем из артпогребов стали поднимать снаряды - 76-мм и 130-мм, у которых снаряд отдельно, а пороховой заряд в неналах. 45-мм штук 500 вынесли на стенку, сложили около нас. Оказывается, поврежден и корпус, вода попала в артпогреба, и снаряды надо просушить.

Часов в 17 воздушная тревога. Я на вахте. Комендант приказал меня подменить, а мне подготовить орудие. На эсминце даже тревоги не объявляли, а наш комендант уже готов к бою.