Кронштадтское восстание. 1921. Семнадцать дней свободы

Временный революционный комитет пользовался полным доверием кронштадтцев. Он завоевал всеобщее уважение безоговорочным следованием своему принципу: «Равные права для всех, никаких привилегий». Паек был одинаков для всех. Матросы, получавшие при большевиках значительно больше рабочих, согласились уравнять свои пайки с рабочими и другими гражданами. Усиленное, особое питание предназначалось лишь для больниц и детских домов.

Справедливое и великодушное отношение Революционного комитета к кронштадтцам – членам Коммунистической партии, лишь немногие из которых были арестованы, несмотря на большевистские репрессии по отношению к членам семей матросов, задержанных в качестве заложников, вызывало уважение даже у коммунистов. На страницах «Известий» публикуются многочисленные обращения коммунистов из различных коммунистических организаций Кронштадта, осуждающие поведение центрального правительства и одобряющие позицию и меры, предпринимаемые Временным революционным комитетом. Многие кронштадтские коммунисты публично заявляли о своем выходе из партии в знак протеста против деспотизма и бюрократической коррупции. В различных номерах «Известий» опубликованы сотни имен коммунистов, чья совесть больше не позволяла «оставаться членами партии палача Троцкого», по выражению многих из них. Выход из Коммунистической партии стал настолько массовым, что уже напоминал повальное бегство[671]. Вот несколько писем, выбранных наугад из большого количества присланных в редакцию, вполне отражающих чувства кронштадтских коммунистов:

«Я пришел к заключению, что политика Коммунистической партии привела страну в тупик, из которого нет выхода. Партия стала бюрократической, ничему не научилась и не хочет учиться. Она не хочет прислушиваться к голосу стопятнадцатимиллионного крестьянства, она не хочет согласиться с тем, что только свобода слова и возможность участия в реконструкции нашей страны путем изменения формы голосования может вывести нашу страну из застоя.

Отныне я отказываюсь быть членом Русской Коммунистической партии. Я полностью поддерживаю резолюцию, принятую на общегородском собрании 1 марта и, таким образом, отдам всю свою энергию и способности в распоряжение Временного Революционного Комитета.

ГЕРМАН КАНЕВ

КРАСНЫЙ КОМАНДИР

Политический ссыльный по делу 193»[672]

.

«Известия» № 3, 5 марта, 1921 г.

«ТОВАРИЩИ УЧЕНИКИ МОИ ТРУДОВЫХ, КРАСНОАРМЕЙСКИХ ШКОЛ!

Тридцать почти лет я жила глубокою любовью к народу, несла свет и знание как умела всюду, где его ждали и где было нужно до настоящей минуты.

Революция 1917 г., давшая простор моей работе, увеличила мои силы, и я с большой энергией продолжала служить своему идеалу.

Коммунистическое учение с его девизом: „Все для народа“ захватило меня своею чистотою и красотою, и в феврале 1920 г. я вступила кандидатом в Р. К. П., но при первом выстреле по мирному населению, по моим горячо любимым детям, коих в Кронштадте около 6 или 7 тысяч, я содрогнулась от мысли, что я могу считаться соучастницею в проливаемой крови невинных жертв; я почувствовала, что верить и исповедовать то, что опозорило себя зверским поступком, я не в силах, а потому с этим первым выстрелом я перестала считать себя кандидаткою Р.К.П.

МАРИЯ НИКОЛАЕВНА ШАТЕЛЬ

(учительница)».

«Известия» № 6, 8 марта, 1921 г.