Кропоткин и хилиазм

Лапшов Александр Кропоткин и хилиазм Милленаристические тенденции в воззрениях Кропоткина

С первого взгляда каждому, более или менее знакомому с творческим наследием великого анархиста, твёрдо стоящего на позициях позитивизма и материализма, может показаться парадоксальным и даже вульгарно-электическим само название данной статьи. Ведь большинство последователей анархизма вообще и особенно анархо-коммунизма «Кропоткинского толка» безоговорочно согласно с утверждением Макса Неттлау что, «как только религия появляется в качестве активного фактора, она оказывается нашим открытым врагом», т. е. религиозные установки и постулаты, даже при прогрессивно-революционном характере некоторых из них, в целом антиподы идеалам прогресса, идеям акратии. Но это лишь на первый взгляд. Взгляд на религию с точки зрения признания в ней в качестве основных статически-метафизических начала и сведений к разряду второстепенных и малозначительных её динамически-диалектических элементов. Например, традиционно мало уделяется вниманию изучения и осмыслению многочисленных христианских ересей от катар до духоборов, в плане их социально-революционных позиций и традиций умеренного антиэтатизма, что ведёт к недооценке их мировоззренческого значения и идейного влияния на прогресс общественного развития.

Фигура Кропоткина, как учёного и философа энциклопедического масштаба, явно не вписывается, как в узкие рамки «критических» представлений о нём кабинетных доктринёров «эпохи исторического материализма», так и в «прокрустово ложе» псевдоматериалистической и псевдоэкзистенциалистической «апологетики» неолибертариев, основывающейся на слегка модернизированных позитивистских догмах середины XIX века. Идеи, им высказанные, отличаются широтой и толерантностью, в пример затхлой ортодоксии, неверно и невнятно понятого в философском плане, анархизма его современников и потомков. Нет, они хорошо усвоили и последовательно придерживаются главного принципа анархиста, что «Карфаген (в смысле государство) должен быть разрушен!», но ими подчас не всегда осознаётся и душевно и духовно понимается другое, не менее основное, положение анархизма, что помимо созидающего разрушения (по Бакунину), в процессе преобразования общества на либертарных началах должно присутствовать и разрушающее созидание (по Кропоткину). При этом ими, мало того, что нарушается принцип единства анализа и синтеза (что аналогично диалектическому единству разрушения и созидания), что в свою очередь под предводительством своего рода «материалистического агностицизма» ведёт напрямую к догматике «материалистического фидеизма» (свято место пусто не бывает!), явно недооценивается, а порой и вовсе игнорируется, вся полнота сияющего отточенными гранями диалектической электики гения Кропоткина, где эмпирически, но в большинстве случаев абстрактно-интуитивно, зиждется идея великого примирения во всеобъемлющем Культе повседневности и возвышенности, свободы и равенства, религии и науки, т. е. даётся развитие в новом времени пророческих догадок, надежд и чаяний великих хилиастов поздней античности и средневековья. Не случайно, все окружавшие Петра Алексеевича, как идеологические противники, так и последователи и сторонники, отмечали эту цельность его мировоззрения, это своеобразное единство противоположностей его взглядов, указывающих путь действенного (а значит и действительного) освобождения человечества от власти зла всякого ига.

Как тот же Макс Неттлау сказал о своём друге и учителе, что он был «Человек редкой огромной активности… Многие причины поставили его на рубеже между учёным и пророком». А вот «характеристика», данная «крёстным» князя-бунтаря в народничество Н.В.Чайковским: «…В духе своего анархизма Кропоткин был не разрушитель. Он был творец в науке также, как и в общественной жизни его родины, и из этого источника — его очаровательная красота и сила его души…»

Как истинный сын «просвещённого» XIX века, Кропоткин-учёный стремился порвать (что вполне справедливо и верно) со всеми религиозно-этатическими химерами фидеизма. При этом Кропоткин-мыслитель в этическом и чувственно-интуитивном плане находит в религии рациональное зерно нравственности, прорастающее среди Евангельских заповедей Христа (равно как в проповедях Будды, Лао-Цзы, Заратустры, Мухаммеда), делая её краеугольным камнем анархизма, который по его словам «не утопия на будущие времена, а одухотворённый принцип для действий во всякое время; сегодня, так же, как и завтра».