Крошка Доррит. Книга 1. Бедность

— Господи помилуй, ну вот еще какие-то цыгане и предсказатели завелись! — воскликнула миссис Эффри. — Что же дальше будет?

Она стояла у дверей в бурный дождливый вечер, ломая голову над этой загадкой. Облака неслись по небу, ветер налетал порывами, хлопал ставнями соседних домов, вертел флюгера и ржавые колпаки на трубах и бушевал на соседнем кладбище, как будто хотел выгнать покойников из могил. Гром, глухо раскатываясь по всему небу, казалось, грозил местью за такое святотатство и бормотал: «Оставь их в покое, оставь их в покое».

Миссис Эффри, боявшаяся грома и молнии не меньше, чем зловещего дома с его таинственными шорохами и темнотой, стояла в нерешительности, вернуться ли ей домой или нет, пока вопрос этот не был решен ветром, который захлопнул двери перед ее носом, оставив ее на дворе.

— Что теперь делать, что теперь делать? — воскликнула миссис Эффри, ломая руки в этом последнем и самом мучительном сне наяву. — Она сидит там одна, и ей так же невозможно спуститься и отворить мне, как тем мертвецам на кладбище!

В этом безвыходном положении миссис Эффри, накрыв голову передником от дождя, с плачем бегала по двору; потом остановилась и заглянула в замочную скважину, как будто ее глаз был ключом, который мог отворить дверь. Зачем она это сделала, трудно сказать; впрочем, многие люди в ее положении сделали бы то же самое.

Вдруг она выпрямилась с глухим криком, почувствовав что-то тяжелое на своем плече. Это была рука, — рука мужчины.

Мужчина был одет по-дорожному, в шапке с меховой оторочкой и длинном плаще. Он выглядел иностранцем. У него были густые волосы и усы черные, как смоль, и только на концах с рыжеватым оттенком, и ястребиный нос. Он засмеялся, когда миссис Эффри испугалась и вскрикнула, и когда он засмеялся, его усы поднялись кверху, а нос опустился над усами.

— В чем дело? — спросил он на чистейшем английском языке. — Чего вы испугались?

— Вас, — пролепетала Эффри.

— Меня, сударыня?

— И этого ужасного вечера и всего, — сказала Эффри. — А тут еще, посмотрите, ветер захлопнул дверь, и я не могу попасть в дом.

— Ага, — сказал незнакомец, отнесясь к этому заявлению очень хладнокровно. — В самом деле? А не случалось ли вам слышать в этих местах фамилию Кленнэм?

— Господи помилуй, еще бы не случалось, еще бы не случалось! — завопила Эффри в новом припадке отчаяния.

— Где она живет?

— Где? — воскликнула Эффри, снова прильнув к замочной скважине. — Где же ей жить, как не в этом доме? И вот она сидит одна-одинешенька в своей комнате, не владея ногами, не может двинуться, чтобы помочь себе или мне, а другой хитрец ушел. Господи, прости меня грешную! — вопила Эффри, пускаясь в какую-то бешеную пляску под влиянием всех этих соображений. — Я с ума сойду сегодня.

Незнакомец, заинтересовавшийся этим положением вещей, когда оказалось, что оно касается и его, отступил шага на два, чтобы окинуть взглядом дом, и глаза его вскоре остановились на высоком узком окне маленькой комнатки подле передней.

— Где же комната дамы, которая не владеет ногами, сударыня? — спросил он со своей характерной усмешкой, которая так поразила миссис Эффри, что та уставилась на него во все глаза.

— Haвepxy! — отвечала она. — Вон те два окна.

— Ага! Мне, хоть я и высок ростом, не представиться ей без помощи лестницы. Ну-с, сударыня, говоря откровенно, — откровенность в моем характере, — отворить вам дверь?

— Да, пожалуйста, сэр, будьте так любезны и поскорее, — воскликнула Эффри, — потому что она, пожалуй, зовет меня в эту самую минуту, или, может быть, на ней загорелось от камина платье, и она горит заживо, да и мало ли что может случиться, подумать только — с ума сойдешь!

— Постойте, добрейшая моя! — Он остановил ее своей белой гладкой рукой. — Я полагаю, дела на сегодня уже закончены.

— Да, да, да, — воскликнула Эффри, — давным-давно!

— Позвольте же мне сделать вам одно честное предложение. Честность — тоже черта моего характера. Я, как вы сами можете догадаться, прямо с парохода. — Он указал ей на свои мокрые сапоги и плащ. Она еще раньше заметила, что он забрызган грязью, растрепан и стучит зубами от холода. — Я прямо с парохода, сударыня, меня задержала погода, адская погода! Вследствие этого одно важное дело (важное, потому что денежное), которое я должен был сделать здесь в положенный час, до сих пор остается не сделанным. А покончить с ним необходимо. Итак, если вы найдете мне подходящего субъекта, который бы устроил мне это дело, я вам отворю. Если же это условие не подходит вам, я… — и с той же усмешкой он сделал вид, что уходит.

Миссис Эффри сердечно обрадовалась предложенному компромиссу и выразила свое согласие. Незнакомец попросил ее подержать его плащ, разбежался, вскочил на подоконник узкого окна и моментально поднял раму. Когда он заносил ногу, чтобы вскочить в комнату, и оглянулся на миссис Эффри, глаза его сверкнули таким зловещим огнем, что она вся похолодела. «Что если он пойдет теперь прямо к больной, да и убьет ее, — подумала она, — как я ему помешаю?»