Кросс по грозовым тучам (СИ)

Гораздо позже Сэм понял, что Тим искал травмы, купался в болевых ощущениях, хотя и врал себе, что это не так. Каждый раз у него что-то внезапно случалось, и он не сразу замечал это, не хотел никого беспокоить. Явно ненормальное поведение. Сэм отметил эту странность как врач, но медицинское досье капитана выглядело скудно и не давало информации, объясняющей такое поведение. До того, как капитана Граува отправили на Гамму, он выполнял рейсы в смежной галактике. Транспортировал фрагменты каких-то особых пород для лабораторных исследований. Команда его сменилась перед прыжком на Гамму, а с новой, состоящей из трех технических специалистов, Тим держался отстраненно. Те знали его еще меньше, чем Сэм. Их дружба выросла из того обстоятельства, что как врач Сэм часто оказывался рядом со сломанными костями, порванными сухожилиями и кровью Тима. Но тот, похоже, этого не осознавал или не хотел осознавать.

В остальном Тим казался совершенно нормальным, часто смеющимся и ядовитым. Иногда задумчивым и рассеянным. В такие моменты его рука беспокойно бродила по штанам или краю рубахи, слепо ощупывала их. Словно тот не был уверен, во что именно одет. А еще Тим Граув отлично летал даже на стареньком транспортнике. Сэм от скуки сопровождал его в паре-тройке рейдов.

Кэмпбелл узнал о прошлом Тима через год их знакомства. Тогда искусственное солнце Гаммы выплеснуло очередной шар, а магнитные ловушки не сработали так, как надо. Ушедшая с траектории энергия двигалась по касательной, грозясь превратить станцию в пылающие обломки. У них оставался один вариант: оттолкнуть от себя шар и перейти на режим консервации — темноты, холода и постоянной экономии, чтобы дожить до следующего выброса.

Тимоти Граув предложил загнать сгусток в предназначенную ему ловушку. Поднять транспортный корабль, дежурный крейсер и два рабочих шаттла и, вместе с тем, изменить наклон веретена станции. Корабли отправятся по рассчитанной траектории и, оснащенные магнитно-гравитационными установками, одним сфокусированным магнитным ударом загонят шар в лузу. Если не выйдет, ускорение можно будет еще больше увеличить, и ком энергии просто уйдет в сторону. Тим взялся руководить маневрами и идеально точно провел всю операцию, — энергия была захвачена.

— Странно, что ты до сих пор капитан второго ранга, — сказал Сэм, когда они вечером сидели на веранде, слушали музыку и пили густое красное вино. — У тебя навыки командира боевого крейсера, а то и эскадры.

Тим помрачнел и опустил бокал.

— Командовать эскадрой — это не только управлять машинами, это принимать решение за людей, — едва слышно сказал он.

— Ну и что? — не понял Сэм.

Тим повернул голову и поднял глаза. Лицо в темноте показалось совершенно асимметричным, взгляд остановившимся.

— Это самое трудное. Мне нельзя командовать людьми.

Сэм открыл рот в недоумении и так и замер. Неловкая пауза, казалось, отгораживала их друг от друга. Музыка звучала далеко, будто доносилась с другой планеты.

— Я ведь… — протянул Тим и отвел глаза.

— Что ты?

— Да ладно, зря я…

— Что? — тупо повторил Сэм.

Мысль о том, что Тиму не хочется говорить, в тот момент почему-то не пришла в голову.

— Я как-то принял решение за людей, — медленно и тихо проговорил тот. — И неудачно.

— И что? Так бывает. Это не причина хоронить себя в жопе космоса.

— Причина. Очень веская причина.

Сэм открыл рот, чтобы возразить, но потом передумал. Что-то предостерегающее было в словах и голосе. Тим молчал долгое время и смотрел прямо перед собой.

— И я убил их всех. Всю команду крейсера. По собственной прихоти.

Сэм сдавил рукой темное стекло, не зная, что сказать.

— Они ужасно умерли, Сэм. Из-за меня. А мой лучший друг… ему оторвали голову. И она валялась на земле, как никому не нужный мусор.

Тогда Сэм узнал все. Он так и просидел с недопитым вином на дне бокала, а Тим Граув говорил и пил, и снова говорил, и вытирал рукавом слезы.

В эту ночь они совсем не спали.

***

— Сэм, дай мне, пожалуйста, новый картридж!

Сэм вздрогнул от неожиданности, возвращаясь мыслями к Лулу, стоящей у створки синтезатора. Так устройство обычно называли в космосе. Дома — просто кастрюлей. Он достал из кухонного шкафчика серую плоскую пластину и протянул ее жене. Обычно одной хватало на месяц или два. Углеродные соединения так плотно спрессованы, что из одной пластины можно энергией выдуть кушаний на целый полк. Стандартных, конечно. Сэм не любил есть стандартное, а вот Тиму было без разницы.

— Сэм, ты смотришь на меня, а думаешь о своем друге, — с упреком проговорила Лулу и загнала картридж в кастрюлю.

— Как ты узнала?

— Ты смешной, — хмыкнула жена. — Когда погружаешься внутрь себя, сводишь брови. Вид такой же, когда ты приехал и сказал, что Граув сильно болен и что боишься его оставлять. И сегодня ты выглядел также, когда пытался связаться с ним.

— Извини.

— Вы уже не на станции, и ты не один врач на Земле.

— Ну да, не один, — он неловко пожал плечами. — Просто…

— Что?

— Ладно, не бери в голову. Ты права, мы не на станции.