Кросс по грозовым тучам

Центральная часть межпланетного крейсера оживала, готовила пространство для капитана и команды. Пустая консервная банка превращалась в корабль. Силовая консоль над атриумом управления строила пространство: плоскости, возвышения, проемы, кресла для офицеров ключевых служб. Справа — арсенал, слева — артиллерия, напротив — техподдержка и служба сохранения плавучести. Только места для них останутся пустыми. Но крейсеру без разницы, он ждет решений своего командира. Все здесь напоминало другой корабль — крейсер «Сияющий» и самовлюбленного контр-адмирала Тимоти Граува.

Тим смотрел на графическую реконструкцию окружающего их ближайшего космоса, на фрагмент общей галактической карты справа. В голове стоял гул, тело потряхивало.

«Бой ведется в одной минуте крейсерского хода, в одном миллионе километров от противника».

Слова пришли будто сквозь толщу воды. Чага тяжело дышал, ему неуютно от толкающегося в сознании капитана Граува. От голограмм, ожидающих чьих-то команд. От того, что Хозяин бросил его одного на командном мостике.

— Я не могу… — всхлипнул он беспомощно.

— Командуй немедленно! — взревел Ирт.

«Штабу союзных войск, флотов и соединений, и отдельных кораблей, смежным спасательным службам, включая добровольческую гвардию — огонь!»

Голос Ирт смешался с всплывшими в памяти боевыми командами, и в голове взорвался тягучий пузырь. Воздух хлынул в легкие Тима.

— Нет, — проговорил он с трудом. — Корабль никуда не полетит.

Голограмма космоса погасла. И Ирт прыгнул, сбивая с ног.

В ту же секунду мир вокруг капитана Граува исчез вслед за сознанием.

Глава 18 Баккара

В десяти шагах полыхала красным трехликая венецианская маска — вход в Забытый Театр. Ларский притормозил и взялся стряхивать с подола сюртука невидимую пыль. Он натянул его специально, чтобы провести вечер прилично, без загулов по арткафе. Их посещение заканчивалось ванной и тремя девицами, по большей части прекрасными китаянками. Чья смешливая стеснительность после часа знакомства оборачивалась безудержной порочностью. И Пьянила лучше любого шампанского. На это он и собирался потратить вечер после полета на Луну. Но планы улетели в пределы. Сначала белый от ужаса Граув и самодовольный изоморф. Потом Марра с его сигарами и упреками. Совершенно сбили с настроя покутить. Будто Ларский всем морально задолжал и не имел права чувственно развлекаться, пока другие страдают.

И черт с ними со всеми. У него пылился годовой абонемент в Забытый Театр, — развлечение для любителей истории. Почувствовать, что больше тысячи лет назад жизнь была шершавой на вкус, а иллюзии не способны никого обмануть. Забытый Театр предлагал древние и античные спектакли, поставленные практически без декораций. Ими назывались тряпки, железные трубы, подпорки, диваны и всполохи света. Все это Никиту забавляло. Он чувствовал себя гурманом, вкушающим прошлое из растрескавшегося от времени блюда. Хотя это тоже самообман. Знания о древности и античности были неполными: растерялись, стерлись и додумывались на каждом шагу.

Сюртук должен настроить на достойное проведение вечера, чем и раздражал. Ларский еще раз прошелся ладонью по подолу. Стоит приблизиться к маске-входу, как рот распахнется в комической радости и обнаружит за собой темный, с золотистыми всполохами проход. Зайдешь и пропал в культуре. Никита кинул взгляд через плечо. Радуга движущейся дороги делала крутой поворот и уходила за угол здания. Не каменного, а бархатного по впечатлению. Ларский почесал кончик носа, развернулся и отправился в обратный путь. Под ногами поплыла дорога, окруженная флоотирами развлекательного комплекса. Постройки ближайшего к побережью лепестка Макао. С высоты полета этот лепесток казался выпуклым, разросшимся драгоценными слоями. Бледными, нежными, даже хрупкими. Когда-то Макао выглядел совсем иначе, но за долгую историю контуры и ландшафт полуострова полностью перекроили.

Вход в казино «Труба» уходил ступенями в широкий серебристый раструб, а потом сужался в проход, убранный с изяществом и роскошью. Внутрь стекалось множество людей, охваченных неуемным желанием рискнуть и сорвать куш. Или обнулить кредиты до минимума, а потом заливать горе ведрами шампанского. Жажда острых впечатлений и жаркие волны азарта, накрывающие публику игорных столов, всегда будоражили Ларского. Помогали избавиться и от отвратительных служебных мыслей, и от чувства однообразия жизни.

Молодая пара о чем-то оживленно спорила у входа в зал, где играли в рулетку. Никита скользнул взглядом по красотке и завис на прическе. Осенний букет из волос-веточек, волос-цветков, волос-листьев, по которым перемещались янтарного цвета божьи коровки. Дама горячо возражала, покачивала роскошной головой, а объемная металлическая татуировка от уха, вдоль шеи и к плечу переливалась всеми возможными цветами. Жаль, что дива уже со спутником.

— Добрый вечер, господин. Вы будете играть или просто хотите выпить?

Ларский с неохотой оторвался от разглядывания парочки.

— Вот сейчас думаю, — произнес он.